Сергей Карпущенко - Скрипка синьора Орланди

Володя кивнул. Разыскал на полу ещё один кусок стекла. Повторил операцию - все получалось великолепно. Он почувствовал вдруг нехорошее чувство, будто появился у него профессиональный азарт, интерес: а получится ли у меня? "А что я могу поделать? - будто успокаивал себя Володя. - Тут уж нужно идти до конца, а потом посмотрим!"

- Где сумка? - спросил Володя.

- А вот она, - сунул Мазай ему мешок с длинной матерчатой ручкой. Надень через плечо. Когда в форточку полезешь, смотри, чтоб не мешала. Ну, давай на крышу вылезать.

Тут Володя задал вопрос, который давно уж напрашивался:

- А вы как на этот адрес вышли? Что, в комке вам тот бородатый покупателя назвал?

- Он самый, Вова, он самый, - кивнул Мазай, противно улыбаясь. - Мы умеем языки развязывать. У нас как на Лубянке времен товарища Лаврентия Берия. Ну, полезли. Чирик, веревка наготове? - спросил он у подельника.

- Все нормалек, Мазай, - показал тот, кого назвали Чириком, моток лавсановой веревки.

- Ладно, вылезаем. На крыше Вову и обвяжем.

Володя первым выбрался из чердака на крышу. Было всего часов двенадцать, и солнце ослепительно сияло. Отсюда Володя сразу же увидел здания родного Васильевского острова, увидел Стрелку и Кунсткамеру, в которую так любил ходить с родителями, увидел золотую шапку Исаакия, стаю летящих над крышами голубей. Сами крыши домов казались отсюда такими нарядными, праздничными - так бы и сидел здесь, глядя на муравейник города. И никаких тревог и забот, потому что все они остались где-то внизу, а здесь, почти в небе, мир и покой.

- Встань-ка смирно, - приказал Мазай Володе, возвращая его на землю, в царство денег и зла.

Володя повиновался, и скоро его талию обвила веревка.

- Когда будешь в квартире, отвяжешь, - сказал широколицый. - Главное сразу скрипку ищи и не забудь сигнализацию отключить, а то засыпемся. Ну, давай спускаться. Окно прямо под тобой.

Володя посмотрел вниз - квадрат двора казался не больше обеденного кухонного стола. Вдруг, точно под влиянием страха высоты, чувства опасности, ощущения конца, в его голове родился вопрос. Володя пока твердо не знал, зачем ему это нужно, но все-таки спросил:

- А номер-то квартиры какой?

- А тебе зачем? - остолбенел Мазай, не ожидавший от него такого вопроса.

- Да так просто спросил. Я всегда играю в чет или нечет. Если чет повезет, нечет - проколюсь.

- На этот раз не проколешься. Семьдесят шестая квартира. Все будет ништяк, Вова! - радостно сообщил Мазай. - Ну, альпинист, пошел. Привязали мы веревку крепко - не отвяжется. Спускайся, держись за веревку. Тут всего два метра до окна. Помни о пяти десятках тонн!

"Они не дадут мне этих денег! - вспыхнуло в уме Володи. - Убьют меня в этой квартире! Они поэтому и просят открыть им дверь! Не хотели бы убить, могли бы просто попросить вынести скрипку. Свидетель им не нужен..."

Все эти мысли порхнули в сознании Володи, как стайка воробьев, и он встал на четвереньки, повернувшись спиной к карнизу, и начал спуск.

Володя был сильным и ловким для своих лет и на уроках физкультуры всегда выделялся. По канату лазать он особенно любил, хотя высоты всегда боялся. Сейчас у него хватило бы сил спуститься вниз, если бы не подкачали нервы. Не смотреть вниз стало для Володи в эту минуту строжайшим приказом.

...Его ноги нащупали громыхнувшую жесть - это был выступ окна, широкий, но с наклоном, так что стоять на нем можно было, лишь держась за натянутую веревку.

- Ну как ты? - послышалось откуда-то сверху.

- Порядок, - ответил Володя, роясь дрожащими руками в сумке, - нужно было достать "открывашку". - Режу стекло!

- Давай, Вова, давай! Про бабки помни! Они у нас!

Недоверчиво ухмыляясь, Володя одной рукой прилепил "открывашку" прямо на стекло в нужном месте и стал скрипеть "циркулем", описывая круг. Делать это одной рукой было неудобно, но пустить в ход вторую он не мог - не удержался бы без помощи веревки и упал вниз, на асфальт двора. Вот уже круг прочерчен, Володя убрал "открывашку" в сумку и стал давить на кругляк стекла. Тот выпал как-то неожиданно. Упал и разбился, но это мальчика сейчас не слишком волновало. Он вообще был удивительно спокоен, будто только и занимался все свои неполные четырнадцать лет взломом чужих окон. Просто Володя хорошо знал, что будет делать, когда попадет в квартиру, и поэтому ему хотелось поскорее туда попасть.

Когда форточка уже была открыта, он, опираясь обеими руками о переплет рамы, немного подтянулся, просовывая голову и плечи в проем форточки, и наполовину пролез в квартиру. Труднее оказалось спуститься вниз, на подоконник. Володя, передняя часть которого находилась в помещении, а задняя - на улице, казался себе каким-то огромным насекомым, посаженным на булавку. Животу было больно, и Володя елозил на нем, пытаясь нарушить центр тяжести, тут ему вдруг стало очень смешно - вот бы видела сейчас его мама, которая думает, что он дома на диване читает книгу.