Сергей Карпущенко - Возвращение Императора, Или Двадцать три Ступени вверх

- Интересно, оч-чень интересно, - выпрямился человек с эполетами в седле и оглянулся по сторонам, как видно, желая убедиться, что рассказ пассажира не коснулся ничьего уха. - Конечно, ты мне этого... самозванца покажешь?

- Само собой разумеется, ваше величество, - сказал Ваганов, радуясь случаю не только избавиться от мести Романова за покушение на его жизнь, но и возможности исполнить то, что не удалось сделать Екатеринбургской чрезвычайке.

- Ну, веди, веди меня к нему, сейчас же, безо всякой канители, приказал "император", а сам уже искал шпорами бока коня, резво ударившего копытом.

Ваганов же, смело подойдя к шеренге пассажиров, у которых бойцы золотоэполетного императора уже трясли мешки, указал на Николая, давно догадавшегося, зачем Ваганов уединился с всадником.

- Вот он, ваше величество! - с торжественной радостью в голосе указал Ваганов на Николая, стоявшего в шеренге с низко опущенной головой. Сейчас он страшился не за свою жизнь, а за судьбу стоявших в другом месте детей и жены, которых невольно обрек на страдания.

Он почувствовал, как дернулся всем телом Томашевский, но он успел всего лишь на мгновенье сжать его руку, не то поручика ничто бы не смогло сдержать - он бы бросился на Ваганова, а то и на самого "царя". Человек же с золотыми эполетами, так похожий лицом на Николая, сидя в седле с элегантной небрежностью, перебирая руками, обтянутыми лайковыми перчатками, поводья, пристально смотрел на Романова и улыбался, будто не мог постигнуть, как это кто-то, кроме него, мог называться в России Николаем Вторым, монархом.

- Вот дивно-то, - сказал он наконец, - дошло до меня прелюбопытное известие, что-де вы, любезнейший гражданин моей империи, поимели смелость присвоить имя всеавгустейшего цесаря Николая Александровича, мое, то есть, имя. Так это или не так?

"Император" произнес эту фразу, однако совсем даже негромко, так чтобы её мог слышать один только Николай или уж, по крайней мере, близ него стоящие; как видно, сомневался в нужности вопроса - вдруг что неожиданное выйдет. Николай ответил ему:

- Я слышал, что вы называете себя Николаем Романовым, прибавляя к этому имени императорский титул. Но разве вам неизвестно, что Николай Второй отрекся от престола вполне официально, а поэтому, даже если бы вы и оказались Николаем Романовым, то никакого отношения к короне уже не могли бы иметь. Зачем же вводить в заблуждение тех, кого вы называете своими подданными? Признаю, вы обладаете внешним сходством, но тем ваша связь... со мной и ограничивается.

- С вами? - откинулся в седле "император", на которого эта смелая и ясная речь произвела впечатление. - Сходство с вами? Так ты хочешь мне сказать, что именно ты и есть Николай Второй?

Николай хотел было отказаться от имени, убедить "императора" в том, что говорил лишь о сходстве внешнем, не имеющем отношения к титулам. Он понимал, что попытка отстоять свое имя будет стоить ему, а возможно, и его родным жизни, но что-то упрямое - то ли фамильная гордость, то ли голос крови - прогудело в сердце бывшего царя громким набатом, и он сказал:

- Да, я ношу фамилию Романов, я и есть царь, отрекшийся от престола.

Сказано это было так просто, так скромно, и так не соответствовала эта скромность и простота признанию, что не только человек в эполетах, но и члены его охраны, давно уж прислушивавшиеся к разговору "царя" с пассажиром, обладавшим окладистой бородой, потрепанным и совершенно не походившим ни на настоящего, ни на бывшего императора, загоготали подчеркнуто развязно и издевательски. Вероятно, даже солдаты Понтия Пилата не смеялись над Спасителем - Царем Иудейским так громко, как эти люди в лохматых шапках.

- Скажи пожалуйста, он - бывший царь, Николай Александрович, ишь, чего придумал! - сквозь смех, переламываясь пополам и чуть не съезжая с седла, выдавливал из себя обладатель эполет. - А может быть, ты Франц Иосиф или Вильгельм Второй Германский? Ездишь вот так со всякой сволочью по просторам России-матушки, смотришь на её земли, на дикий, на веселый её народец? Ну, а документики-то есть у тебя, ваше величество? Али в Петербурге оставил, когда в вояж собирался?

- Есть у меня документы, - коротко ответил Николай и полез во внутренний карман френча.

Удостоверение личности было выдано Николаю и членам его семьи адмиралом Колчаком, но проставить в документе чужую фамилию Николай отказался, как ни упрашивал его Колчак, ссылаясь на то, что жить под настоящим именем - дело безрассудное и равносильно самоубийству.