Маалуф Амин - «Крестовые походы глазами арабов»

Когда могучая экспедиция султана прибыла весной 1115 года в центральную Сирию, её ждал большой сюрприз. Бодуэн Иерусалимский и Тогтекин Дамаска встречали её в окружении своих войск, а также отрядов из Антиохии, Алеппо и Триполи. Сирийские князья, и мусульманские и франкские, в равной мере ощущая угрозу, исходящую от султана, решили создать коалицию, и сельджукская армия была вынуждена бесславно ретироваться через несколько месяцев. Мохаммед тогда поклялся никогда больше не заниматься франкской проблемой. Он сдержал слово.

В то время, как мусульманские князья предоставляли новые свидетельства их полной безответственности, два арабских города доказали, с интервалом в несколько месяцев, что иноземной оккупации ещё можно сопротивляться. После капитуляции Сайды в декабре 1110 года, франки стали хозяевами всего побережья или «сахеля» от Синая до «страны сына армян», расположенной к северу от Антиохии. За исключением, впрочем, двух береговых анклавов: Аскалона и Тира. Воодушевлённый своими непрерывными победами, Бодуэн предложил немедленно решить судьбу этих городов. Область Аскалона в основном известна выращиванием особого «аскалонского» лука, название которого франки исказили и произносили как «эшалот» (лук-шарлот). Но город имел и военное значение, ибо здесь собирались египетские войска каждый раз, когда они намеревались устроить экспедицию против королевства Иерусалим.

В 1111 году Бодуэн устроил показные манёвры своей армии у стен города. Фатимидский правитель Аскалона Шамс аль-Калифа, «Солнце Калифата», «более склонный к коммерции, чем к войне» , как констатирует Ибн аль-Каланиси, был сразу же устрашён этой демонстрацией западной силы. Даже не пытаясь оказать сопротивление, он согласился платить дань в семь тысяч динаров. Палестинское население города, которому столь неожиданная капитуляция показалась унизительной, отправило в Каир представителей, попросивших сменить наместника. Узнав об этом и опасаясь, что визирь аль-Афдал пожелает наказать его за трусость, Шамс аль-Калифа постарался избежать этого, выдворив египетских чиновников и решительно встав под защиту франков. Бодуэн прислал ему три сотни людей, которые заняли цитадель Аскалона.

Возмущённые жители не пали духом. В мечетях происходили тайные собрания и разрабатывались планы, а в июле 1111 года, когда Шамс аль-Калифа выезжал на коне из своей резиденции, на него напала группа заговорщиков и изрешетила кинжалами. Это послужило сигналом для восстания. Вооружённые горожане, к которым присоединились берберские гвардейцы наместника, бросились на штурм цитадели. За франками гонялись в башнях и на стенах. Ни одному из трёхсот людей Бодуэна не удалось спастись. Город ещё на сорок с лишним лет избежал франкского господства. Чтобы отомстить за позор, причинённый ему жителями Аскалона, Бодуэн набросился на Тир, древний финикийский город, откуда некогда отплыл в Средиземное море с целью распространения алфавита князь Кадмос, родной брат Европы, давшей своё имя континенту франков. Величественные стены Тира ещё напоминали о его славной истории. Город с трёх сторон окружён морем, и только узкая горная дорога, построенная Александром Великим, связывает его с сушей. Считавшийся неприступным, Тир в 1111 году дал приют большому числу беженцев из недавно оккупированных земель. Их роль при обороне оказалась главной, как сообщает Ибн аль-Каланиси, рассказ которого очевидно основан на сведениях их первых рук.

Франки построили передвижную башню, на которой они подвесили таран устрашающей мощности. Стены дрожали, камни рассыпались вдребезги, и осаждённые были близки к катастрофе. И тогда один моряк из Триполи, разбиравшийся в металлургии и военном деле, взялся сделать железные крючья, которыми можно было зацепить таран спереди и с боков с помощью верёвок, которые держали защитники. Эти верёвки тянули с такой силой, что башня начинала качаться. После нескольких попыток франки были вынуждены сломать свой собственный таран, чтобы башня не рухнула.

Осаждающие после этого придвинули передвижную башню вплотную к стене и стали бить по ней новым тараном в шестьдесят локтей длины, лобовая часть которого представляла собой отливку весом более 20 пудов. Но триполитанский моряк не опустил руки.

С помощью нескольких умело установленных балок, — продолжает хронист Дамаска, — он сделал возможным поднятие кувшинов, наполненных грязью и нечистотами, которые выливались на франков. Задыхаясь от запаха лившихся на них фекалий, франки более не моги управлять своим тараном. Моряк же тогда использовал сосуды и корзины, которые наполняли маслом, битумом, дровами, смолой и тростниковой корой. Корзины поджигали и раскачивали около франкской башни. Верх башни начал гореть и, пока франки суетились, стараясь погасить огонь уксусом и водой, триполитанец старался бросить другие сосуды с кипящим маслом, чтобы усилить горение. Огонь охватил всю верхнюю часть башни, мало-помалу распространился по всем этажам и проник вовнутрь.