Дмитрий Боровков - Тайна гибели Бориса и Глеба

И праздновали праздник торжественно, и щедрую милостыню раздали беднякам. И, распрощавшись друг с другом, разошлись по домам, С тех пор установился этот праздник святым мученикам в двадцатый день месяца мая благодатью Господа нашего Иисуса Христа» {317} 317 Абрамович 1916. С. 55–56. Милютенко 2006. С. 325, 327. .

Несмотря на усилия Изяслава, политический вес Святослава укреплялся. В отличие от старшего брата, Святослав поддерживал добрые отношения с Антонием, основателем Печерского монастыря, становившегося одним из наиболее авторитетных арбитров в политической жизни Руси {318} 318 ПСРЛ 1. Стб. 193. . Быть может, именно Святослав добился учреждения в Чернигове «титулярной» митрополии во главе с Нифонтом {319} 319 Назаренко 2007. С. 100–103. , который, по мнению А. Н. Ужанкова, мог быть местоблюстителем киевской кафедры в отсутствие митрополита Георгия, так как не исключено, «что митрополит Георгий, после того как сам лично удостоверился в нетленности мощей князей, взял на себя труд по достижению официального признания святых и Византией. На это якобы указывает его поездка в том же году к патриарху в Константинополь».

Как полагает исследователь, «официальная канонизация Бориса и Глеба как общерусских (т. е. надо понимать, общеправославных) святых во времена святительства в Киеве Георгия всецело зависела от его позиции» {320} 320 Ужанков 2000. С. 39. . Поскольку митрополит не вернулся из своей «командировки», а его преемник Иоанн II появился в Киеве лишь в 1077 г., каноническое признание Бориса и Глеба Константинопольским патриархатом могло произойти не ранее этого времени. Если новый митрополит имел при себе соответствующую санкцию, он вполне мог выступить инициатором составления церковной службы Борису и Глебу, где был предан анафеме Святополк, или одной из ее редакций {321} 321 Поппэ 1995. С. 35–38. Милютенко 2006. С. 55. .

В отсутствие митрополита Георгия отношения между правителями «Русской земли» накалялись. Если Неофит Черниговский действительно исполнял обязанности местоблюстителя Киевской митрополии, становится понятной та политическая активность, которую вдруг стал проявлять Святослав.

Как сообщает ПВЛ: «В год 6581 (1073). Воздвиг дьявол распрю в братии этой — в Ярославичах. И были в той распре Святослав со Всеволодом заодно против Изяслава. Ушел Изяслав из Киева, Святослав же и Всеволод вошли в Киев месяца марта 22-го и сели на столе в Берестовом, преступив отцовское завещание. Святослав же был виновником изгнания брата, так как стремился к еще большей власти; Всеволода же он прельстил, говоря, что „Изяслав сговорился со Всеславом, замышляя против нас; и если его не опередим, то нас прогонит“. И так восстановил Всеволода против Изяслава. Изяслав же ушел в Польшу со многим богатством, говоря, что „этим найду воинов“. Все это поляки отняли у него и выгнали его. А Святослав сел в Киеве, прогнав брата своего, преступив заповедь отца, а больше всего Божью» {322} 322 ПСРЛ 1. Стб. 182–183. ПЛДР 1978. С. 195, 197. .

Долгое время преобладало представление о том, что польский князь Болеслав II просто отобрал имущество Изяслава и выслал его из страны {323} 323 Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 360. ; тем не менее существует предположение, что военные действия в пользу изгнанного князя на западных границах Руси все же были предприняты и завершились мирным договором в Сутейске (1074), который скрепил сын Всеволода Ярославича Владимир Мономах, сообщающий об этом в «автобиографической» части своего «Поучения». Очевидно, для Изяслава эта локальная польско-русская война завершилась безрезультатно, так как Болеслав не только сумел наладить отношения со Святославом, но и заключил с ним союз против чешских Пржемысловичей. В 1076 г., свидетельствует ПВЛ, «ходил Владимир, сын Всеволода, и Олег, сын Святослава, в помощь полякам против чехов». Как уточняет сам Владимир Мономах: «…послал меня Святослав в Польшу: ходил я за Глогов до Чешского леса, и ходил по земле их 4 месяца» {324} 324 ПСРЛ 1. Стб. 199, 247. ПЛДР 1978. С. 211, 403. Головко 1988. С. 54. Назаренко 2001. С. 531–534. .

В борьбе с братом Изяслав был вынужден искать других союзников: он обратился за помощью к немецкому королю Генриху IV. Как писал хронист Лампрехт Герсфельдский, по завершении рождественских празднеств в Страсбурге, «немного дней спустя [Генрих IV] перебрался в Майнц, куда к нему прибыл король Руси по имени Димитрий [крестильное имя Изяслава], привезя ему бесчисленные сокровища в виде золотых и серебряных сосудов и чрезвычайно драгоценных одежд, с просьбой оказать ему помощь против его брата, который силой изгнал его из королевства и, подобно свирепому тирану, сам завладел королевской властью. Для переговоров с ним об обидах, которые он причинил своему брату, король не медля отправил Бурхарда, настоятеля трирской церкви, который должен был предупредить его, чтобы он оставил не по праву захваченный трон, иначе ему вскоре придется испытать силу оружия Германского королевства. Этот [Бурхард] оказался подходящим для такого посольства по той причине, что тот, к кому он отправлялся, был женат на его сестре, и Бурхард активно ходатайствовал перед королем, чтобы против того пока не предпринималось никаких более серьезных мер. Король же Руси до возвращения посольства поручен был королем [Генрихом] заботам маркграфа саксонского Дед и, в сопровождении которого он ранее и прибыл» {325} 325 Lamperti Hersfeldensis annales // MGH SS. Т. 38. S. 202. (Цит. по: Назаренко 2001. С. 509). .