Джон Бальфур - Османская империя [Шесть столетий от возвышения до упадка, XIV–ХХ вв.]

С последним вздохом Реджеба и началось настоящее правление Мурада IV, освободившегося от ига визирей и опеки матери. Гражданская власть была сломлена. Следующим шагом должна быть ликвидация тирании вооруженных сил. С этой целью султан созвал в беседке на берегу Босфора публичное заседание дивана. Сидя на троне с отрядом верных ему стражей вокруг, в присутствии муфтия, видных судей, старших чиновников и двух военных командиров, которые приняли его сторону против восставших, он вызвал депутацию сипахов, а затем обратился с речью к янычарам, которых привели к нему. Обращаясь к солдатам со словами из Корана, как к верным слугам, слепо подчиняющимся своему господину, султан обязал их перестать защищать повстанцев из корпуса сипахов. В ответ они выкрикнули заверения своей верности: «Мы рабы падишаха: мы не защищаем мятежников; его враги — наши враги». Они дали клятву верности на Коране, копии которого передавались из рук в руки.

После этого султан обратился к старейшинам сипахов, прибывших в диван в качестве представителей: «Вы другие, сипахи, вы единое войско, и вас трудно заставить понимать справедливость. Вас сорок тысяч, и все вы хотите должностей, хотя количество мест, имеющихся в наличии во всей империи, не более пятисот. Ваши требования губят государство, ваши домогательства опустошают его. Соблазн получить должность увеличил среди вас число мятежников, которые отказываются прислушиваться к словам старших и умных людей в войсках, подобно вам, проводят время в преследовании людей, в разорении благочестивых учреждений, создавая вам ужасную репутацию тиранов и мятежников».

В ответ на это старейшины из сипахов заявили, что лично они хранят верность султану, но контроль всех рядовых выходит за пределы их возможностей. Султан ответил, что они должны выдать главных зачинщиков и дать клятву верности, как это сделали янычары. Сипахи подчинились. Наконец султан призвал к ответу судей. «Вы обвиняетесь, — сказал он старшим из них, — в продаже судебных решений за деньги и в разорении подданных империи». На это они ответили, что никто из них не стал бы так угнетать народ. Но они не в состоянии обеспечить свободное и независимое отправление правосудия из-за насилия со стороны сипахов во время проводимых теми собственных сборов налогов. Судья из Румелии заявил, что за противодействия этим вымогательствам помещение его суда подверглось нападению, а дом был разграблен. В ответ на это арабский судья из Азии встал, обнажил свой меч и с горящими глазами заявил: «Мой падишах, единственным лекарством против всех этих злоупотреблений является ятаган». Таков был принятый вердикт, подтвержденный клятвой. Все подписали указ, обязывающий подписавшихся бороться со злоупотреблениями и восстанавливать общественный порядок.

За словами последовали дела. Введенное Мурадом правление террора положило конец военной анархии. По его приказу доверенные сторонники и хорошо подготовленные лазутчики наводнили Стамбул, выслеживая известных предателей и вожаков восстания, казня их на месте мечами или удушением шнурками, и сбрасывали их тела в Босфор, который возвращал их на берег на обозрение толпы. Кровопролитие началось и в провинциях. Войска, лишенные своих лидеров и союзников, были запуганы и хранили молчание.

Теперь Мурад, сильной руки которого боялись больше, чем любого султана, его предшественника, мог ездить среди них лично, днем и ночью, переодетым или в своем облачении. Он разгонял незаконные сборища и собственной рукой наказывал нарушителей своих эдиктов. Позже, чтобы лишить народ мест сбора и возможных беспорядков, Мурад закрыл в городах империи все кофейни и винные лавки, причем не временно, а до конца своего правления, и объявил незаконным курение табака. Нарушители, застигнутые ночью за курением трубки, употреблением кофе или распитием вина, рисковали быть тут же повешенными или посаженными на кол, а их тела выбрасывались на улицу в назидание другим.

Со временем Мурад стал все больше испытывать жажду крови. Сначала казни оправдывались несомненной виной, затем они стали более огульными, но все еще основывались на подозрении в наличии вины, хотя зачастую и малообоснованном. Но в итоге султан стал убивать, невзирая на отсутствие каких-либо подозрений, просто ради убийства, из-за беспричинного каприза или дурного настроения. Погрязнув в кровавой вакханалии убийств, он полностью утратил уважение к человеческой жизни. Его появление повсюду вызывало полное ужаса молчание, когда все, подобно его глухонемым слугам, вели себя словно немые, общаясь не словами, а безмолвным движением губ и ресниц и стуча зубами от страха.