Джон Бальфур - Османская империя [Шесть столетий от возвышения до упадка, XIV–ХХ вв.]

Свержение Мустафы было ускорено янычарами, которые теперь фактически господствовали в столице и с появлением нового суверена выиграли от двух существенных денежных выплат в течение всего лишь трех месяцев. Подросток Осман грезил о воинской славе в подражание своему великому предку Сулейману Законодателю. Он отличался умением обращаться с оружием и был известен тем, что демонстрировал свое мастерство владения луком, ставя перед собой в качестве живых мишеней военнопленных или даже собственных пажей. Хотя на обоих внешних фронтах воцарился относительный мир, Осман, вопреки совету своих министров, настаивал на развязывании войны против Польши. Предлог для этого мог быть найден в периодически возобновляющихся пограничных конфликтах из-за хищений рабов и скота между вассалами султана крымскими татарами и казаками Украины, которые считались подданными Польши.

Вдохновленный предыдущей победой османов, султан собрал в 1621 году могучую армию, самую крупную со времен Сулеймана. Облачившись в доспехи, которые принадлежали его предку, Осман повел свою армию через Адрианополь и Дунай к берегам Днестра. Это был трудный поход, осложненный ранним наступлением зимы, мятежным духом наемников и многими другими препятствиями. За наведением моста через реку последовали безрезультатные атаки на укрепленный опорный пункт Хотин, который был хорошо подготовлен к обороне. Войска султана были недовольны и (как выражается Кноллес) «скорее умерли бы, убегая, занимаясь грабежами или же кушая, чем встретив врага лицом к лицу», тогда как сам султан, хотя и был готов подвергнуть собственную персону риску боя, не смог, в отличие от своих предшественников, заставить солдат сражаться. Вследствие этого Осман был вынужден отступить с большими потерями и обратиться к полякам с предложением мира. После этого султан вернулся в Стамбул и заявил о победе. Но — такое сообщение было отправлено в Лондон — «Великий господин вошел в город 1 января, одетый как простой солдат, без большого обоза и с меньшей помпой. Его потери в этой войне были исключительно большими, особенно в лошадях».

Юный Осман настроил против себя янычар не только неудачей в сражении, за которую, по сути, именно они были ответственны, но и характерной для него ошибкой — проявлением алчности, в чем янычары поспешили тут же обвинить султана. То ли из-за жадности Османа, то ли из-за хронической пустоты имперской казны выплаты жалованья и размеры дополнительных доходов упали ниже ожидавшегося янычарами уровня. Они жаловались, например, что вознаграждение за голову врага, отсеченную в бою, составляло теперь не более одного дуката — и ради этого человек будет рисковать своей собственной головой?

Янычары также возмущались, как и многие другие подданные султана, его привычкой бродить по улицам города, нередко ночью, переодевшись, вместе с несколькими чиновниками из дворца, «заглядывая в дома и таверны подобно младшему офицеру», чтобы обнаружить случаи нарушения его законов против потребления вина и табака, подвергая арестам и наказаниям нарушителей. Говорят, в ходе таких рейдов его главный садовник швырял в Босфор янычар и сипахов, застигнутых в винных лавках, и отправлял пьяных солдат рабами на галеры.

Янычары действительно стали представлять для империи серьезную угрозу. Будучи на протяжении веков самой могущественной османской силой в их имперских завоеваниях, они в своей алчности и недисциплинированности за границей постепенно утрачивали боевые качества и превращались в подрывную силу внутри страны. На полях сражений среди современных иностранных армий они приобретали репутацию бездарных и даже тупоумных людей с оружием в руках. Янычары, по наблюдениям их противников, были по-прежнему быстроногими и зоркими, но только для того, чтобы точно уловить момент, когда сипахи начинают колебаться, и бежать как можно быстрее. В столице, поскольку один неадекватный султан сменял другого по воле коррумпированного Сераля, янычары превратились в доминирующую силу и центр крамолы.

Восемнадцатилетний султан Осман, крайне уязвленный клеймом превращения «в подданного своих собственных рабов» и подталкиваемый советниками, сторонниками реформ, придумал изощренную схему противостояния такой угрозе своему суверенитету. Ее движущей силой был доставленный с азиатских границ империи «человек великого ума» по имени Дилавер-паша Храбрый. Будучи губернатором большой провинции Диярбакыр, он пользовался широким уважением в этих воинственных регионах благодаря своему авторитету. Поэтому было решено, что Дилавер-паша наберет в сотрудничестве с провинциальными губернаторами из числа самых стойких жителей большую азиатскую армию, чтобы служить султану в качестве новой милиции. Призванная действовать как противовес придворным войскам Стамбула, эта армия должна была состоять из примерно сорока тысяч человек, включая большой отряд курдов и представителей других воинственных племен наряду с отличавшимися дисциплинированностью наемными подразделениями из Египта и Сирии.