Александр Королев - Загадки первых русских князей

Например, следует обратить внимание на то, что летописный рассказ о «местях» Ольги древлянам весьма символичен. Его символизм заключается в том, что каждая месть представляет собой скрытую загадку о смерти, которую Ольга загадывает древлянам. Древляне не то что не смогли их отгадать, но даже не замечали предлагаемых им загадок и были обречены на смерть. Всего княгиня Ольга в Повести временных лет задавала им четыре загадки подряд. В рассказе о ее первой мести древлянам за убийство ее мужа Ольга предложила древлянским послам заставить киевлян нести их в ладье. Ольга недаром убедила древлян именно лечь в ладье. Она по существу задала загадку древлянам об их похоронах (ладья с лежащими мертвецами — это погребальный обряд, достаточно вспомнить сожжение мертвого руса в описании Ибн Фадлана). Но древляне не поняли, решили, что им хотят оказать великую честь, вернулись на ночь в ладью, легли там и сами подтвердили приговор, будто они мертвы. Оставалось их действительно похоронить, что наутро и было сделано, хотя ничего не заподозрившие послы гордо сидели в ладье, пока их не бросили в яму и не похоронили заживо. Во второй и третьей местях также содержатся неразгаданные загадки — «баня» и «пир» могут также трактоваться как символы страдания и смерти. В третьей месте это видно особенно четко. Древляне спрашивают Ольгу о судьбе послов, которые ездили сватать ее за Мала. Ответ княгини: «Идут за мною с дружиной мужа моего». Все правильно: убитые ею древлянские послы действительно «идут» вслед за перебитым древлянами ближайшим окружением ее мужа. Ольга вовсе не пошла на примитивный обман, а ответила скрытой и довольно изощренной «загадкой». Особенно циничным выглядит языковое коварство Ольги в рассказе о четвертой мести древлянам. Она заявляет древлянам, повторяя с необычной настойчивостью: «Больше уже не хочу мстить, — хочу только взять с вас мало , заключив с вами мир, уйду прочь… Нет у вас теперь ни меду, ни мехов, поэтому прошу у вас мало : дайте мне от каждого двора по три голубя и по три воробья. Я не хочу возлагать на вас тяжкую дань, как муж мой, поэтому и прошу у вас мало. Вы же изнемогли в осаде, оттого и прошу у вас мало». К чему этот повтор: прошу мало, мало, мало… Если вспомнить, что древлянского князя звали Мал, то можно сообразить, что Ольга использовала каламбур и самую простую фразу превратила в загадку. Она снова не обманывала, добиваясь уже не мести, а гораздо большего. Ольга потребовала от древлян князя — предводителя восстания, в данном контексте — всей их независимости, которую и искоренила полностью {153} 153 Более подробный разбор символики местей Ольги смотрите в работах: Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М., Л., 1947. С. 132–138; Демин А. С. Художественные миры древнерусской литературы. М., 1993. С. 47–49. .

Повесть временных лет сообщает еще об одной хитрости Ольги — о том, как она во время посещения Константинополя «переклюкала» византийского императора. Ольга вообще склонна говорить «клюками» (загадками), в чем проявляется своеобразная характеристика, которую ей дает летописец, так как умение говорить «клюками», по мнению древнерусских книжников, было проявлением хитрости, лукавства, лживости и коварства {154} 154 Львов А. С. Лексика Повести временных лет. М., 1975. С. 45. . Но это же умение, если им владел предводитель, ценилось дружинниками. По отношению к подобным женским качествам у мужчин преобладало опасение на грани страха, древнего языческого ужаса {155} 155 Демин А. С. Художественные миры древнерусской литературы. М., 1993. С. 49–51. . В целом женщина рассматривалась как злая, мрачная сила. Из уверенности в извечном коварстве женщин происходит и в целом отрицательное отношение христианской церкви к женщине как к соблазнительнице и греховному существу. На Руси убежденность в этом среди мужчин господствовала с языческих времен. В этом отношении любопытен рассказ летописи о появлении в 1071 году в Ростове во время неурожая двух волхвов (языческих жрецов), обвинивших в голоде женщин. Придя в город, они заявили: «Мы знаем, кто запасы прячет». Затем отправились по Волге и, приходя в каждый поселок, называли «знатных жен, говоря, что та жито прячет, а та — мед, а та — рыбу, а та — меха. И приводили люди к ним сестер своих, матерей и жен своих. Волхвы же, мороча людей, прорезали за плечами у женщин и вынимали оттуда либо жито, либо рыбу и убивали многих жен, а имущество их забирали себе». И только четкие действия княжеской администрации сумели предотвратить дальнейшее распространение влияния этих фокусников. В данном случае, перед нами любопытный пример перехода недоверия к женщине от язычества к христианству. Женщина же, говорившая «клюками», вообще казалась обязательной губительницей мужчины. Убеждение в этом было преодолено только, «как это ни парадоксально, в страшное время Ивана Грозного. Тогда-то на литературной сцене появилась незнатная дева Феврония, которая своими загадками уже привлекала мужчин, а не губила или ужасала их» {156} 156 Там же. С. 51. .