Александр Королев - Загадки первых русских князей

Эти сказания были широко распространены в Овручском уезде задолго до того, как до крестьян могла дойти информация, содержащаяся в опубликованных в XIX веке летописях. Крестьяне показывали фольклористу колодцы, из которых, якобы, Ольга пила, когда шла с войском против Игоря, или которые выкопали по ее приказу, водоемы, в которых княгиня купалась, после захвата Искоростеня, и, самое главное, огромные холмы, каждый из которых крестьяне ближайшего к нему села выдавали за курган, насыпанный Ольгой над могилой убитого ею Игоря. Ему показывали «Ольгину ванну», «Ольгину долину», «Игорев брод», «Ольгину гору», «Ольгин колодец» и т. д. О древности легенд овручских курганов свидетельствует то, что еще в 1710 году, когда В. Н. Татищев шел «из Киева с командой», при городе Коростене местные жители показывали ему «холм весьма великий на ровном месте близ речки», который назывался «Игоревой могилой» {160} 160 Татищев В. Н. История Российская. М., Л., 1962. Т. 1. С. 222, 305. . Следовательно, предания об «Игоревой могиле» существовали в этой местности самое позднее в XVII веке, а сложились, наверное, гораздо раньше.

В самом по себе существовании мест, которые предания связывали с каким-либо историческим персонажем, нет ничего удивительного. «За подобными примерами у нас ходить далеко не придется. Память независимого Великого Новгорода почти погибла в Новгородской Земле, но остались от его древней истории два лица, живущие в народных воспоминаниях: Марфа Посадница и царь Иван Грозный. К имени Марфы Посадницы примыкает все, что только имеет тень воспоминания о новгородской старине. Темное сознание о былой отдельности и независимости Новгорода выражается представлением, что когда-то там господствовала Марфа Посадница, богатая, сильная боярыня, или княгиня, которую победил и взял в плен Иван Грозный; каждую развалину, каждое древнее здание с первого вопроса о нем приписывают Марфе Посаднице: два развалившихся дома в Новгороде на Торговой стороне недавно называли домами Марфы Посадницы; ей приписывали построение таких церквей, которых она, разумеется, не строила; ей дают во владение такие местности, которыми она не владела; за нею признают такое могущество, какого она не имела. Подобно тому, плывя вниз по Волге, можно услышать, как народное предание разместило по берегам этой реки бугры Стеньки Разина: там, говорят, он останавливался с своею молодецкою дружиною обедать; там дожидался судов, плывших по Волге, чтоб их ограбить; там прятал награбленные сокровища, которые и теперь лежат за железными дверьми, за двенадцатью замками, заклятые и никому недоступные. Таких бугров могут указать целый десяток, если не более, потому что и новый, до тех пор непричастный имени Стеньки Разина, бугор легко превращается в бугор с этим именем, под влиянием фантазии рассказчика» {161} 161 Костомаров Н. И. Предания первоначальной русской летописи в соображениях с русскими народными преданиями в песнях, сказках и обычаях // Костомаров Н. И. Раскол. Исторические монографии и исследования. М., 1994. С. 74–75. . И хотя предания о том, что Ольга убила Игоря, были разбросаны на расстоянии почти 150 верст, судить об их, если так можно выразиться, «достоверности» сложно.

Как правило, исследователи проверяют достоверность сообщений устных преданий, сравнивая их с дошедшими до нас письменными источниками. Способ этот не самый удачный, потому что в основе самих летописных сообщений, в частности, рассказа об убийстве Игоря древлянами и мести за него Ольги, также лежат устные народные предания. Некоторые из них известны в эпосах многих народов и представляют собой «бродячие» эпические сюжеты. Параллели между сказкой о царевне Змеевне и историей сожжения древлянских послов в бане мы уже проводили выше. Сравнивали мы этот сюжет и с известиями о Сигрид Гордой. Мотив мести и у Змеевны, и у Сигрид отсутствует. Исторической, в отличие от Змеевны, Сигрид мстить не за кого, она истребляет своих незадачливых женихов лишь с целью проучить мелких князьков, осмеливающихся свататься к ней.

Сожжение города посредством птиц или животных также находит себе массу параллелей в фольклоре. Так, согласно одной древней легенде знаменитый Александр Македонский сжег вражеский город с помошью тучи птиц, приказав привязать к их хвостам пакли с горящей смолой. Е. А. Рыдзевская нашла в скандинавской литературе, у Саксона Грамматика, «два рассказа о взятии города по искоростенскому способу; из них первый, о датском эпическом герое Хаддинге, локализован в Восточной Европе, по-видимому, на Западной Двине, а второй — в Ирландии, причем Саксон ссылается здесь на военную хитрость, приписываемую им выше Хаддингу. Далее — взятие города в Сицилии норвежцем Харальдом Хардрада, участвовавшим в качестве предводителя византийских варягов в походе на Сицилию в 1038–1040 гг. Для сказания о Хаддинге и для саги о Харальде характерна их русская ориентация; в саге — даже прямая связь с Русью в лице Харальда, который жил некоторое время на Руси, ушел оттуда в начале 30-х годов XI в. в Византию, а лет через 10 вернулся и женился на дочери Ярослава Мудрого, Елизавете» {162} 162 Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX–XIV вв. (материалы и исследования). М., 1978. С. 200. . В Чехии было записано предание об овладении Киевом ордами Батыя в конце 1240 года с помощью горящих голубей. Н. И. Костомаров отмечал, что рассказы о поджигателях, которые «ловят голубей и воробьев, привязывают к их ножкам трут, птицы летят в свои гнезда и производят пожар», он сам слышал «от лиц, которых никак невозможно заподозрить в каком-нибудь знакомстве с русскими летописями» {163} 163 Костомаров Н. И. Предания первоначальной русской летописи в соображениях с русскими народными преданиями в песнях, сказках и обычаях // Костомаров Н. И. Раскол. Исторические монографии и исследования. М., 1994. С. 70–71. . Таким образом, у нас нет сомнений в том, что русы Ольги взяли Искоростень и подавили восстание, но есть сомнения в правдоподобности самого способа взятия города при помощи голубей и воробьев.