Элизбар Зедгинидзе - Алеша Джапаридзе

— Я был в ссылке. Не боитесь знакомиться с политическим?

— Наоборот! — горячо воскликнул Прокофий и крепко пожал руку новому товарищу.

— Тогда знакомьтесь с остальными.

Остальные — это Сергеев, Колюжный, Домостроев, Родзевич и еще несколько человек, фамилии которых Джапаридзе с первого раза не запомнил. Все они, как понял Прокофий, составляли нелегальный политический кружок. Собирались обычно перед самым закрытием библиотеки и просиживали, бывало, до самой ночи. Читали вслух нелегальную литературу, много спорили, нередко горячились, доказывая свою правоту.

Прокофий сразу вошел в кружок. Здесь он впервые прочитал «Коммунистический манифест» Маркса и Энгельса. Особенно запомнились ему слова этого произведения: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма». Они до глубины души потрясли его. А когда Джапаридзе прочел изложение «Капитала» Маркса и «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельса, он с радостью открыл Для себя: вот они, идеи, которые надо брать на вооружение!

В кружке были не только марксисты, но и народники, возглавляемые Колюжным. В спорах с народниками крепла и закалялась вера Джапаридзе в марксизм. Очень скоро произошло размежевание, и он возглавил кружок марксистов. С этого времени Прокофий так самозабвенно и с таким пылом отдавался политической работе, что друзья прозвали его «Неистовым». Это слово как нельзя лучше отражало характер и устремления молодого революционера.

1900 год. Решено провести первомайскую демонстрацию. Среди организаторов маевки — «Неистовый». К тому времени тифлисские рабочие, социал-демократы его уже хорошо знали и по достоинству ценили.

Знала о нем и полиция. В числе других революционеров она занесла его в свои списки. Вот почему накануне демонстрации в квартирах Прокофия Джапаридзе и Николая Домостроева был произведен обыск. К счастью, никаких улик он не дал. Революционеры, уже обладавшие некоторым опытом конспирации, заблаговременно припрятали все отпечатанные на гектографе листовки и прокламации.

Настал день 1 Мая. За городом, в районе Соленого озера, рабочие тайно празднуют первую маевку. Для отвода глаз на зеленой лужайке белеют скатерти. На них разложены помидоры, огурцы, лук. Расставлены и кувшины с вином. Если сунется какой-нибудь шпик, можно представить дело так, что это всего-навсего пикник. А что касается Красного знамени с портретами Маркса и Энгельса, так его легко быстро спрятать.

Ораторы произносят горячие речи. Это — товарищи Коба (Джугашвили), Михаил Калинин, Ипполит Франчески, Миха Бочоридзе, Миха Чодришвили и другие.

Берет слово и Прокофий Джапаридзе. Брови его гневно сдвинуты, глаза блестят. Взмахивая сжатой в кулак рукой, он говорит:

— Рабочие должны бороться за свои права! Протестовать против низкой заработной платы, плохих условий работы, издевательств! Если хозяева откажутся исполнять наши требования, надо объявлять забастовки!..

Раздаются дружные аплодисменты.

Но договорить «Неистовому» не удается. Один из рабочих, поставленных в охрану, свистит в два пальца. Все оглядываются: по дороге, ведущей к месту «пикника», приближается всадник. Моментально наливаются чарки, и вся компания дружно затягивает одну из грузинских народных песен. А всадник все ближе и ближе, теперь уже видно, что это стражник. Прокофий что-то заговорщически шепчет товарищам, те весело улыбаются, перемигиваются и согласно кивают головами.

Стражник, не сходя с коня, устрашающе шевелит усами и строго спрашивает:

— Что это у вас здесь происходит? По какому праву?

Вместо ответа Джапаридзе наливает полный рог вина и подносит уже спешившемуся «стражу порядка».

— Господин начальник! — громко говорит он. — По старинному грузинскому обычаю мы собрались здесь, чтобы выпить, закусить и спеть наши любимые песни. Я не прошу вас петь с нами песни, я прошу вас с нами выпить!

И пока стражник, все еще с недоверием, берет в руки рог с вином, Прокофий подает незаметный знак, и все поднимают чарки, чокаются и хором горланят:

— За ца-ря!..

Не выпить за царя стражник не может и, запрокинув голову, опустошает рог. Он тянется к закуске, но ему вновь протягивают наполненный рог и опять хором:

— За оте-че-ство!..

Не выпить за родину тоже никак нельзя. Стражник опустошает второй рог. Ему тут же подносят третий и уже с ноткой издевки в голосе произносят: — За ве-ру!..

После трех рогов «за веру, царя и отечество» _ стражник порядком осоловел. Только тогда его усадили и позволили закусить. Но чарка следовала за чаркой, и незваный гость все больше и больше пьянел.