Элизбар Зедгинидзе - Алеша Джапаридзе

А тосты становились все смелее и смелее. Кто-то провозгласил:

— За пролетариат!

Все чокнулись и выпили, а вместе со всеми и стражник.

— Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

У стражника уже заплетался язык, и, ровным счетом ничего не понимая, он что-то бормотал…

Наконец Джапаридзе встал и громко сказал:

— За революцию, товарищи!

— За лево… рево… Кто дозволил?..

Это были последние слова стражника. Едва договорив их, он свалился на траву мертвецки пьяный и могуче захрапел…

Рабочие, собрав скатерти и остатки пиршества, поспешно разошлись, оставив спящего стражника.

— Маевка состоялась! — с гордостью говорили по дороге рабочие.

Первая маевка тифлисского пролетариата. В этот чудесный день рабочие сами убедились, что их сила в сплоченности, организованности, единстве.

Но для Прокофия Джапаридзе маевка не прошла без последствий. Тифлисское жандармское управление установило теперь за ним постоянное наблюдение.

Мать Прокофия, Анна Григорьевна, все эти годы жила в том же селении Боква. Как-то пришло от нее письмо с вестью: сестра Пакии, Вера, вышла замуж и переехала к мужу в селение Аргветы Шорапанского уезда. Мать сообщала, что теперь она сможет приехать к сыну.

Как было не радоваться этому сообщению! Прокофий очень любил мать и сестру и нередко огорчался, что не может им помочь материально, влиять на их жизнь, проявить заботу. Ведь революционная деятельность, которой он посвятил свою жизнь, поглощала целиком все его силы и время.

Прокофий нашел подходящую квартиру на Николаевской улице. Мать приехала, и они зажили вдвоем.

А потом вскоре приехала погостить Вера. Брат встретил ее с мужем на вокзале, привез их домой.

В комнату занесли огромные корзины и ящики, полные фруктов, сладостей и других деревенских яств.

Прокофий вынул из корзины пахучие гроздья винограда, чурчхелу — застывший виноградный сок с орехами, пироги с сыром, мед. Затем сбегал вниз и позвал товарищей, ожидавших в потайной комнате. Нерешительно остановились они в дверях.

— Заходите, ребята, посидим вместе! — сердечно пригласила Анна Григорьевна.

— Друзья моего брата — мои друзья. Прошу вас, разделите с нами трапезу! — поддержала Вера предложение матери.

С этими словами она разложила на столе домашние яства, поставила кувшины с имеретинским вином. Все сели за стол.

Вера не подозревала, что товарищи брата пришли не в гости, а на собрание нелегального кружка. И она, естественно, не могла скрыть своего удивления, видя, что молодые люди, которых брат давеча называл Кобой, Ладо, Георгием, вдруг неожиданно встали из-за стола, поблагодарили за угощение и вышли. Потом они занесли во двор какой-то груз и исчезли в темноте.

— Куда ушли товарищи Прокофия? Да и сам он где? — с недоумением спросила Вера.

Мать спокойно ответила:

— Придут, дочка, не волнуйся!

Только тут Вера стала догадываться…

На следующий день, когда Вера уже знала о потайной комнате и незаметной двери в стене, она ласково обратилась к брату:

— Пакия, дай и мне какое-нибудь дело, введи и меня в вашу компанию!

— Эх, сестричка моя, — ответил Прокофий, — пока не могу. Даже нам тяжело и трудно, а тебе… Но не огорчайся, настанет время, и ты, может быть, станешь в наши ряды.

Как раз в ту пору в Главных железнодорожных мастерских Тифлиса начались волнения рабочих. Готовилась стачка. Ее организаторы — Калинин, Аллилуев, высланные властями из Питера, а также Сталин, Джапаридзе и другие. Они печатали прокламации, которые расклеивались на улицах города, особенно в рабочих районах. В одной из прокламаций было сказано:

«Люди, обремененные семьями, изнывают в тяжелой обстановке. Мы должны потребовать:

Безусловное недопущение побоев.

Увеличение зарплаты.

Отмена штрафов.

Улучшение гигиенических условий.

Освобождение из тюрьмы наших товарищей!..

Это единодушное решение 4000 рабочих.

Мы пострадаем и умрем за идею, добиваясь правды и справедливости.

Если просьба наша не будет уважена, то от Батуми до Баку все низшие служащие прекратят службу, а затем остановится и движение».

Стачка началась. Разгоняя ее участников, жандармерия и полиция бесчинствовали. Казаки жестоко избивали людей. Наиболее активных рабочих арестовали. В их числе оказался Прокофий Джапаридзе. Докладывая властям о его аресте, жандармский штабс-ротмистр Лавров в своем донесении сообщал: «Что касается бывшего ученика Тифлисского учительского института Прокофия Джапаридзе, то поводом к его аресту послужили следующие обстоятельства.