Лев Сонин - Тайны седого Урала

Низкорослый, но, что называется, с широкой костью, плотный, мускулистый. Ноги неандертальца были несколько коротковаты, зато руки длинноватые, ухватистые. Может, потому, что приходилось ему часто прокрадываться по лесу, выслеживая добычу, или настороженно вслушиваться в его шумы, остерегаясь многочисленных врагов, привык он при ходьбе пружинисто сутулиться. Лицо этого человека носило явные признаки «обезьяньего родства» — убегающий назад лоб, приплюснутый широкий нос, толстенные надбровья нависали над небольшими глазами. В общем, на мой взгляд, вполне достойный портрет готового к самоутверждению бывалого землепроходца.

Чем занимались эти люди?

Думаю, что точно сказал об этом Константин Бальмонт:

Да, это были смелые и счастливые охотники — так следует из всех оставленных ими следов своей деятельности. Может, даже излишне смелые. Непонятно? Поясню. Пришельцы относились к так называемой мустьерской культуре (по имени пещеры Мустье во Франции, где найдены и подробно описаны одни из первых подобных стоянок наших предков). Так вот, мустьерский человек оставлял после себя буквально опустошенные территории. Археолог С. Н. Замятин исследовал стоянки того периода жизни неандертальца на Кубани (кстати, второго места, откуда мигрировали первожители на Урал). Так вот, на одной из стоянок он насчитал, что здесь было съедено около двух тысяч четырехсот зубров. Немало, учитывая, что охотничьи отряды меняли свои стоянки, как только путь для доставки к ним пищи крупного веса — в несколько сот килограммов — становился слишком длинен. Но оказалось, это далеко не полный объем трофеев древних охотников стоянки. Данные Замятина скорректировал другой известный археолог, Н. К. Верещагин, который задался вопросом: а насколько же найденное на стоянке число охотничьих трофеев соотносится с общим числом животных, убитых добытчиками с этой стоянки? Верещагин стал прикидывать — сколько зубров охотники не дотащили до базы, съев их по пути, сколько костей от зубров было просто разбросано по сторонам и не попало в учтенную Замятиным кучу, сколько всего растащили хищники, наконец, сколько костей просто смылось дождями и потоками после того, как стоянку покинули люди… Так когда Верещагин свел все свои цифры, оказалось — забито было по крайней мере в десять раз больше зубров, чем учтено Замятиным.

Верещагин пошел еще дальше.

Он задал себе более сложный вопрос: а сколько же было возможно организовать таких стихийных боен диких зверей тогдашним землянам? Сколько их было можно организовать хотя бы на месте нынешней европейской части нашей страны? Конечно, по его мнению, людей тогда здесь обитало немного. Высока была и детская смертность, и всякие саблезубые тигры не дремали, опять же пенициллина еще не изобрели. В общем, Верещагин пришел к выводу, что на Русской равнине и в Крыму тогда обитало около десяти — пятнадцати тысяч жителей. Дальше в ход пошла такая арифметика. Для пропитания, в общем, не столь уж и большой кучки людей (всего-то одна дивизия полного состава) требовалось им забивать в год около… 120 тысяч оленей. Или 80 тысяч лошадей. Или 30 тысяч бизонов. Или 10 тысяч мамонтов. Впечатляет? Откуда же взяты такие цифры? Получены они из анализа рациона современных канадских эскимосов, и поныне проживающих на северной окраине Американского континента и питающихся, как и их предки тысячи лет назад, почти исключительно плодами охоты. Так вот, каждый эскимос съедает в день, как подсчитал исследователь их быта Моуэтт, в среднем два килограмма мяса.

Естественно, никакой животный мир такого массированного истребления не выдюжит. Потому-то охотники, выбив дичь на одном участке Русской равнины, опустошив ее, вынужденно переходили на другой. Так и дотопали до Урала. Тем более что все же количество людей медленно, но вырастало. Следовательно, и зверей забивали побольше, — голод не тетка.

В то же время было бы неверно все многообразие поводов для миграции неандертальцев сводить к одной причине. Как не вспомнить, что именно к поре заселения Урала людьми надвинулся на Европу огромнейший вал ледника, перекрывший огромные пространства охотничьих угодий. Конечно, значительно сократились ареалы охоты. Но человек вновь доказал свою высокую приспособляемость. Как? Ко времени проникновения на Урал мустьерский человек был уже в некотором роде достаточно цивилизован. Он знал, как разжечь огонь, умел строить жилище, изготовлять одежду, создавать оружие из камня. И, что существенно, вполне постиг простую истину, что свежее мясо долго сохранить не удается. Оно портится. А ситуация вокруг диктовала необходимость дорожить добытыми трофеями: и мест охоты все меньше, и на глазах буквально убывали стада животных. Тогдашние люди скоро догадались о надежном способе хранить добычу — заморозить ее. Поначалу, видимо, так они делали в ледниках высоких гор. А затем, когда ледник пришел к ним на равнины, стали немедленно использовать и его. Так что охотники стали и по этим причинам обживать не очень, казалось бы, уютные для проживания зоны в приграничье оледенения. Обживая эту зону (а она в ту пору простиралась от места современной донской станицы Вешенской до современного Ивделя), неандертальцы, как утверждают археологи, не позднее чем за семьдесят тысяч лет до нас добрались до берегов Северного Ледовитого океана, по уральской, кстати, территории.