Пауль Кёрнер-Шрадер - Дневник немецкого солдата

Солдаты с обмороженными ногами не могут надеть обувь. Они натягивают на ноги планшеты, части рюкзаков, мешки для хлеба или белья. На голову напяливают рукава или кальсоны, проделав в них дырки. В таком одеянии они похожи на американских куклуксклановцев.

Тяжелораненых сперва решили оставлять в госпитале. Но это можно было терпеть день — два, ибо через несколько дней все помещения были забиты до отказа.

Приходится прибегать к обману. Раненым обещают, что часов через пять — шесть они попадут в Даугавпилс, в теплый, хорошо оборудованный госпиталь, так что стоит потерпеть «неудобства эвакуации» — там отогреются.

Во что только наши солдаты не верят! Они отвыкли думать и готовы поверить в любую утешительную чушь. А ведь нетрудно догадаться, что госпиталей, которые могли бы вместить эти нескончаемые потоки раненых и больных, не существует.

До Даугавпилса при нормальном движении можно добраться за шесть часов. Но, во-первых, город то и дело подвергается воздушным налетам. Во-вторых, паровозы не подают вовремя. В-третьих, даже когда подают паровоз, то оказывается, что нет либо воды, либо пара. В-четвертых, выясняется — и каждый раз внезапно, — что поезд слишком перегружен и паровоз не тянет. В-пятых, снова начинается воздушный налет. В-шестых, в-седьмых…

И так без конца. Прежде чем состав с ранеными двинется в путь, не один из них успевает отправиться к праотцам.

Но раненые говорят, что холод — это еще не самое страшное.

— Козырь русских — превосходство в силах и прекрасное обмундирование. У них ватники, а у нас бумага. Наши кителя не греют. А оружие?! У них мотосани, лыжи на ногах, а мы ковыляем по снегу. И солдаты у Ивана — все молодежь. А наше пополнение: у одного стеклянный глаз, у другого рана еще не зажила, третий кривой или косой. Даже стариков на фронт отправляют, дедушек. Посмотрите на русских, какой у них размах. Боже, мы скорее доберемся до кладбища, чем до Москвы.

Мы теперь ежедневно грузим до тысячи раненых, хотя наша санитарная часть сильно поредела. Иногда раненых бывает еще больше. Пополнение не способно восполнить убыль. А ведь, кроме раненых, есть и убитые. На нашем участке возникает брешь, которую командование не может заполнить. К тому же усилились действия партизан, и часть пополнения уходит в тыловые подразделения. Резервов нет. Партизаны то и дело нападают на железную дорогу, нарушая эвакуацию раненых и подход резервов.

Возчик торфа стал приносить два мешка: один для картофельных очистков и других отходов, другой — для хлебных корок.

Его лошадь заметно окрепла. Она уже может тащить полновесные возы торфа. Утром возчик передал мне просьбу Алексея — срочно прислать побольше проволоки.

Мне повезло. Накануне к нам прибыли двое связистов на разбитом мотоцикле. Они работали на линии, когда на них напали партизаны. Мотки проволоки валялись в вестибюле. Вряд ли раненые связисты о них вспомнят. Но проволока не влезает в мешок. Перематывать ее — долгая история. Я подождал до вечера, выкатил оба мотка через боковую дверь во двор и забросал снегом.

Поздно вечером пришел за справкой возчик торфа. Я вышел вместе со стариком во двор. Там дежурил солдат. Я приказал ему:

— Отправляйся в бункер к пленным, пусть Григорий и еще восемь человек явятся немедленно сюда и сбросят весь торф в подвал. Иначе ночью его завалит снегом, и завтра мы останемся без топлива.

Солдат ушел, а мы со стариком быстро погрузили мотки провода в сани, прикрыли сверху мешками с картофельными очистками и отходами хлеба. Когда солдат привел пленных, старика уже не было. Григорий спросил:

— Геноссе унтер-офицер, зачем надо сейчас, на ночь глядя, складывать в подвал торф?

— Так надо, Григорий. Когда закончите работу, можете прихватить с собой по два брикета на каждого. Натопите как следует печку у себя в бункере.

— А кто сегодня дежурный?

— Унтер-офицер Вайс.

— Тогда — порядок.

Не могу понять, зачем Алексею понадобилось столько проволоки. Неужели партизаны прокладывают свою линию связи?

Настал срок сдачи месячного отчета. Когда в месяц расходуется сорок тысяч порций — не так уж сложно прокормить двадцать пленных. Но все же я стараюсь составлять отчеты точно, до мелочи, хотя это очень трудно, потому что по вечерам часто выключают свет.

Я собрался в Полоцк с отчетом. Одновременно я назначен сопровождающим санитарного эшелона.

Отправление намечено на тринадцать ноль-ноль. К этому сроку, ни минутой позже, эшелон должен покинуть станцию, потому что именно в этот час изо дня в день прилетают русские бомбардировщики.