Игорь Андреев - На пути к Полтаве

Беседы свои оба государя вели без свидетелей, так что о многом и современникам, и историкам приходилось лишь догадываться. Но, кажется, сошлись они быстро, заручившись заверениями в «крепкой дружбе». Бумаг во избежание преждевременной огласки они никаких не оставили. Петр был связан со Швецией «вечным миром». Обоих «томила» война с Турцией, которая, конечно, стала бы значительно упорнее в переговорах, если бы узнала про планы польского короля и московского царя. Наконец, Август в Речи Посполитой был хозяином номинальным, и ему еще предстояло заручиться поддержкой сейма, чтобы заговорить в Речи Посполитой вслух о войне с северным соседом. Расстались монархи, довольные друг другом. В знак дружбы они обменялись саблями, шляпами и кафтанами. То был редкий случай, когда чужая одежда оказалась впору царю и даже несколько широка в плечах.

Первое путешествие царя за границу продолжалось полтора года. За это время Петром, послами и доверенными лицами были наняты около 900 специалистов. Кого среди них только не было: капитаны, штурманы, офицеры, инженеры, боцманы, матросы, плотники, бомбардиры, толмачи, доктора, корабельных, шлюзных, каменных и иных дел мастера, актеры, цирюльники (между прочим, чтобы брить и стричь бороды) и т. д. Были специалисты и вовсе уникальные: профессор математики с помощниками, таинственный драматург-поэт. Всех их следовало доставить в Россию, выдать жалованье. Но деньги требовались не только на специалистов. Одновременно производились огромные покупки. Приобретались инструменты, чертежи, карты, картины, книги, коллекции, оружие (тысячами), модели, лекарства, полотна и т. д. По самым приблизительным подсчетам, Великое посольство обошлось казне в 236 тысяч рублей, т. е. около 10–12 % всего годового бюджета страны!

Это цифры. Но важнее цифр изменения, которые не поддаются количественному выражению. На царя обрушилась масса новых впечатлений, рожденных, к примеру, такими «диковинками», как колодец в Кёнигштейне глубиной в 900 аршин (634 метра) или огромная бочка, вмещающая более 3300 ведер вина. Однако, как ни потрясало увиденное, оно тут же сменялось вполне деловыми вопросами. Преодолев первое чувство удивления, Петр интересовался практической полезностью того или иного прибора, изобретения, вещи. Такая реакция — свидетельство того, что к моменту приезда посольства в общении с западноевропейской культурой был пройден немалый путь. Конечно, царь открыл для себя новый континент под названием — Западная Европа, в сравнении с которым любимая Немецкая слобода теперь должна была казаться ему жалким осколком этого завораживающего мира. Но «открыли» Западную Европу Петр и его спутники, вовсе не как Колумб Америку, когда все внове, все необычно, все в охотку. Время «курьезов» и «диковинок» если и не прошло, то проходило. Члены посольства и волонтеры приглядывались и приценивались ко всему уже с толком и пониманием. Нужно уже было не абы что, а лучшее. Если искали табак, то непременно хороший, если часы — то английские, вина — не голландские. Это уже стадия вхождения в обыденную культуру.

Поездка дала Петру обильную пищу для размышлений.

Европейцы самоуверенно считали, что все в Европе — самое просвещенное и самое передовое. Основания так думать были. Европа обладала новейшими технологиями, дававшими ей преимущество над всеми народами. Мануфактурная стадия производства превращала Европу в промышленный центр мира, а все вокруг — в периферию, призванную поставлять сырье и покупать готовые европейские товары. Но к концу XVII века понятие «передовое» уже не сводилось к одним экономическим преимуществам. Просвещение и искусство — вот что стало предметом особой гордости. Европейцы исследовали и открывали новые миры не только за океаном, но и вокруг себя — в науках, музыке, живописи, литературе. Страсть к неизведанному и непознанному лихорадит интеллектуалов. Всеобщему осуждению подвергаются невежество и суеверия. Славится Просвещение, которому предначертано превратить приближающееся новое столетие в настоящий век Просвещения. Достижения цивилизации видимы не только в науках и искусстве. Петр сталкивается с совсем иным образом жизни, с другой повседневностью. Особенно бросается в глаза разница в жизни имущих сословий.

Для Петра процветание Голландии, Англии — предмет не одного только восхищения. Это еще и укор, и необходимость ответить на вопрос о причинах российской бедности, отсталости и невежества. Впрочем, Петр не склонен к долгому раздумью над этим вопросом. По тому, как он ведет себя во время Великого посольства, видно, что ответ ему ясен. Чтобы догнать ушедшую вперед Европу, надо прежде всего перенять у европейцев их достижения. Проблема, таким образом, пока сводится им, в основном, к заимствованию.