Игорь Андреев - На пути к Полтаве

Ставка на кураж оправдалась. Едва узнав об угрозе Гадячу, король поднял свое войско и двинулся на выручку гарнизону. Трехдневный марш по жесточайшему морозу (зимние температуры наполеоновского нашествия показались бы шведам ранней весной в сравнении с тем, с чем им пришлось столкнуться на Украине) привел к тяжелым потерям. Дорога оказалась усеянной телами павших лошадей и замерзших людей. Пастор Даниэль Крман не без содрогания вспоминал об ужасах этого перехода: «яростный и леденящий скифский ветер» обрушился на людей, так что многие наутро «были найдены бездыханными на телегах и возах, особенно те, которые заснули после неумеренного поглощения горилки». Досталось, по словам пастора, даже Карлу XII, который разделял с солдатами все тяготы похода: «Его лицо побелело от мороза, но, растертое господином графом Реншильдом с помощью снега, восстановило прежнюю живость». Сам по себе жест Реншильда, который вовремя заметил обморожение и принялся растирать снегом лицо короля, — хорошая иллюстрация к «бивачно-товарищеским» порядкам, царившим в шведском войске. Но заслуга в «спасении» короля все же принадлежит не фельдмаршалу, а самому Карлу, который с юных лет закалял себя физически. Оттого и трудности он переносил легче, успевая приободрить во время перехода замерзающих солдат.

Между тем русских в Гадяче уже не было: получив известие о движении неприятеля, они поспешно отошли. Шведам же пришлось располагаться на ночлег в разоренном, сгоревшем на треть городке, не способном принять такое множество людей. Некоторые части стали на бивак прямо в поле, у костров. Вся эта эпопея обошлась шведам в 4 тысячи человек. Даже такие ярые поклонники Карла XII, как Понятовский, должны были признать бессмысленность этих жертв. Но зато честолюбие короля, добавляет польский мемуарист, было полностью удовлетворено: «Все-таки король прибыл в Гадяч, чтобы заставить московитов удалиться».

Отступление русских войск не принесло шведам долгожданного покоя. Веприк, небольшая крепостица-городок в 12 верстах от Гадяча, стал источником постоянной угрозы для расположившейся на зимние квартиры армии. Карл XII решил вырвать эту досадную «занозу». Операция не представлялась сложной. Прямоугольное укрепление с валом, частоколом и неглубоким рвом едва ли могло оказать упорное сопротивление шведским частям. Правда, в Веприке находился достаточно сильный гарнизон — два батальона Переяславского и один батальон Ивангородского пехотных полков, сотня драгун и 400 казаков. Комендантом крепости и командиром Переяславского полка был полковник Ю. Фермор. Карла XII столь многочисленный гарнизон не пугал. Напротив, он увидел в этом свою положительную сторону: при такой тесноте каждое брошенное ядро (а много бросать ядер из-за нехватки пороха шведы не собирались) должно было обязательно найти жертву. Подавить же осадную артиллерию осажденные никак не могли — в их распоряжении было всего три полковых орудия.

Первые подразделения скандинавов появились у Веприка в конце декабря. Однако из-за отсутствия штурмовых лестниц и артиллерии штурм был отложен. Спустя две недели к городку с 6 пехотными и 2 кавалерийскими полками — всего около 3500 человек — подошел сам король. От плотной бомбардировки города отказались — артиллерия ударила по валу, сбивая защитников с гребня и затрудняя им вести ответный огонь. Затем на Веприк устремились три колонны, по 600 человек в каждой. Здесь шведы столкнулись с первой для себя досадной неудачей: нацеленная на единственные ворота крепости колонна полковника Альбедиля, опередив всех, первой вломилась в крепость. Шведы уже торжествовали победу, но оказалось, что за разбитыми в щепы створами ворот их ждала новая линия обороны из мешков с землей, навозом и… зерном. Воспользовавшись несогласованностью действий шведов, почти весь гарнизон навалился на колонну Альбедиля. Отбив же ее, солдаты успели вернуться на валы и встретить две другие колонны плотными ружейными залпами. Но самой большой неприятностью для штурмующих стали облитые водой валы крепости, превратившиеся в огромные ледяные горки. Ядра их не брали, багинеты отскакивали и обламывались. Люди, штурмовые лестницы — все падало, опрокидывалось, съезжало вниз. Сверху на головы атакующих летели камни, бревна, лились смола и даже, по утверждению стоустой народной молвы… горячий кулеш. Неудачный приступ обошелся королю в 400 убитых и 700 раненых. Среди погибших оказалось много ветеранов. Ранены были генерал-майор Б. О. Стакельберг и любимец короля, восемнадцатилетний полковник Макс Эммануил Вюртембергский (он уже несколько лет тенью следовал за своим кумиром, Карлом XII). Сам Реншильд получил контузию, от которой, как уверяют, не оправился до конца жизни. Потери защитников были на порядок меньше — 175 человек убитыми и 150 ранеными. Если вспомнить, во сколько шведам обошлись Нарва, Клушино, Головчин, то урон, понесенный под Веприком, сопоставим с настоящим сражением. Даже взбешенный упорством русских и украинцев Карл сообразил, что еще один-два таких приступа, и ему не с кем будет идти на Москву весной 1709 года. Гарнизону были предложены на выбор почетная капитуляция или новый штурм и погибель. Фермор, к досаде царя, выбрал первое, оправдываясь тем, что у защитников почти не осталось боеприпасов. Король на этот раз сдержал слово: после сдачи русским пленным сохранили жизнь. А вот украинцев король выдал Мазепе. Тот выместил на соотечественниках всю накопившуюся злость. Сердюки многих, включая женщин, порубили, остальных в жесточайшую стужу побросали в ямы, где их ждала мучительная смерть от холода.