Игорь Андреев - На пути к Полтаве

Как полководец Карл скептически относился к бесконечным передвижениям по дорогам с целью выигрыша позиции и завоевания территории, словом, всего того, что высоко ценилось почитателями так называемой кордонной системы. Он отдавал предпочтение быстрому маневру и открытому сражению. Конечно, в отличие от полководцев при государях ему, монарху-полководцу, было легче рисковать и пренебрегать общепризнанными правилами. Но дело не только в высоте королевского сана, ставившего особу Карла выше поражения. Математический склад ума короля подсказывал, что сражение для Швеции с ее ограниченными ресурсами — наилучший выход. Подобно своему великому современнику, принцу Евгению Савойскому Карл предпочитал вести войну не на истощение, а на уничтожение. Он свято верил в преимущество качества перед количеством. А качество для него — его закаленная, вымуштрованная, спаянная протестантской верой и жесткой дисциплиной армия. Для такой армии тянуть со сражением — все равно что разбавлять вино водою. Качество следовало реализовывать немедленно, не откладывая. Тянуть — значит терять качество.

Столь высокие требования к боевой готовности требовали постоянных тренировок и напряженной работы мысли, обобщающей военный опыт. Шведский король, несмотря на молодость, крепко усвоил эту истину. В этом смысле все безумные выходки Карла XII, приводившие в ужас добропорядочных шведов — от сумасшедших скачек по улицам Стокгольма до единоборства с медведем в Кюнгсэре, — были для него проверкой крепости духа и тела. В юном принце, а затем в короле билось сердце победителя — он везде и во всем стремился первенствовать. Был случай, когда в соперничестве с другом-придворным он без раздумья бросился в воду. Потом выяснилось, что юноша не умел плавать. Но разве мог Карл уступить и выказывать слабость?

Король держал в форме и свое войско. Система обучения строилась на том, чтобы довести действия солдата до автоматизма. Уже предшественники достигали в этом совершенства. Карл придал этой методике блеск. Одна из причин — доверие солдат к королю. Многочисленные примеры храбрости короля, помноженные на его заботу об армии, сделали его полновластным распорядителем судеб подчиненных. Ему не просто подчинялись. Ему подчинялись охотно. По словам одного из современников Карла XII, одно его появление пробуждало в солдатах «необычайную охоту к бою». Фраза по-своему замечательная, если иметь в виду, что она равно означала и «охоту побеждать», и «охоту умереть».

Впрочем, забота и щедрость Карла по отношению к подчиненным носили своеобразный характер. Он поступал так не от сердечной широты. Армия была главным орудием удовлетворения его честолюбивых помыслов, отчего здравый смысл побуждал содержать ее в порядке и довольстве. Король равно проявлял заботу, как n равнодушие, относительно своих солдат и офицеров. Постоянно рискуя собственной головой, он никогда не задумывался над тем, что одновременно подставляет под пули чужие. Для него жизнь человека в мундире — мелкая расхожая монета, неизбежная плата в его увлекательном состязании с судьбой. Даже элита его армии — драбанты и гвардейцы — расходовались им с истинно королевской расточительностью, за которой угадывалась непоколебимая уверенность, будто они для того и родились, чтобы умирать рядом и вместо него. Карл XII любил славу, но такую, которая была густо вымазана кровью, причем не только вражеской, а и шведской. Хорошо известно, что и Петр I не особенно задумывался о человеческой цене своих побед и поражений. Но в равнодушии Петра усматривается равнодушие к человеку вообще, столь характерное для политической культуры и ментальности самодержавной власти. У Карла же равнодушие, скорее, эгоцентриста, неисправимого честолюбца. В нем бьется сердце Герострата, сжигающего не храмы, а страны вместе с чужими и своими солдатами.

За свою короткую жизнь Карл победоносно завершил девять кампаний и выиграл четыре крупных сражения — при Нарве (1700), Даугаве (1701), Клишове (1702) и Головчине (1708). Это дало основание военным историкам признать за ним выдающиеся тактические способности. Карл интуитивно чувствовал все недостатки линейной тактики и пытался преодолеть их, нередко пренебрегая общепринятыми правилами и рекомендациями. Военные историки отмечают его постоянное стремление к простоте, которая в исполнении северного героя становилась кратчайшей дорогой к победе. Свои мысли и опыт Карл воплощал в наставлениях. Так, невольное топтание в Сморгони побудило его к разработке дополнений к полковым наставлениям, с которыми шведы вступили в Россию. Сравнение их с петровским «Учреждением к бою» отчетливо выдает разницу в мышлении двух соперников. Карл систематичен, его наставление — сплав опыта, знаний, математического расчета. Не случайно к прозвищу «железная башка» в это время добавилось и более благообразное: «умная голова». Петр в своем «Учреждении» — импульсивнее, лаконичнее и оттого не столь фундаментален. Но и там, и там — одно стремление и одна мысль: как одолеть противника.