Игорь Симбирцев - ВЧК в ленинской России. 1917–1922 - В зареве революции

Годом позже, в 1919-м, Атарбеков со звериной жестокостью руководил от ВЧК подавлением антибольшевистского восстания в Астрахани, где несколько тысяч человек за считаные дни убиты, а также позднее расстреляны в качестве мести ЧК или утоплены на баржах в Волге и Каспийском море. При этом многие восставшие в Астрахани были из местных рабочих, за два года до того радостно приветствовавшие октябрьский приход Ленина к власти, помогавшие подавить такое же восстание офицеров и казаков в Астрахани в январе 1918 года, но расправлялся с ними Атарбеков ничуть не менее безжалостно, чем резал в 1918 году сановных дворян и царских генералов. Астраханская бойня и действия в ней ЧК, особенно в рабочих и портовых кварталах города, уже в 1919 году вызвали вопросы к Атарбекову даже в Москве, от него даже в ВЧК некоторые открыто стали сторониться. Расстрелы, пытки и затопленные с живыми людьми баржи в Астрахани в марте 1919 года на совести не только лично полубезумного чекиста Атарбекова, но и его ближайших здесь помощников из ЧК – матроса Панкратова и бывшего уголовного бандита Чугунова. Поскольку общее руководство подавлением восстания осуществлял присланный ЦК РКП(б) комиссар Сергей Киров, которого в горбачевскую перестройку стране пытались представить как либерального большевика и альтернативу злому Сталину. Но самую грязную работу здесь сделала ЧК. Руководить Астраханской ЧК в начале 1919 года перебросили с Северного Кавказа Атарбекова.

Когда-то, еще в начале XVIII века, кровавое подавление в Астрахани восстания горожан против политики Петра I стало одним из первых крещений кровью созданного им для тайного сыска Преображенского приказа, теперь вот кровью в Астрахани повязывали себя сотрудники новорожденной госбезопасности Страны Советов – ВЧК. Сам же Георгий Атарбеков, выглядящий на старых фотографиях почти сказочным разбойником с окладистой бородой, стал символом чекистской жестокости той войны и самым, наверное, кровавым ее руководящим работником из ВЧК. Когда в 1920 году белые из Крыма высадят десант на Кубани, в Новороссийске по приказу Атарбекова в одну ночь по тюрьмам будут расстреляны 2 тысячи заключенных на случай ухода красных из города. А начинал он пятигорской бойней осени 1918 года, где рубил голову и резал ножом горло царским пожилым генералам.

В этом смысле вызывает недоумение, что в советской исторической литературе или в исторических бестселлерах Валентина Пикуля рассказы о недостойных поступках отдельных царских министров либо руководителей царской охранки регулярно завершались радостным сообщением, что данное лицо в годы «красного террора» расстреляно и понесло заслуженную кару. Тем более что, как легко увидеть, переход от убийства отдельных царских сановников к массовому террору против тех же рабочих-крестьян в ВЧК был пройден стремительно. Это столь же циничная и непонятная позиция, как модное в перестроечные годы утверждение части советской интеллигенции, что «советская власть правильно расстреляла Николая II, но не имела права казнить его детей с женой и прислугу». За что свергнутого монарха изначально следовало лишить права презумпции невиновности и вывести за рамки всякого человеческого закона, внятно так и не объяснялось.

И царские министры внутренних дел, и начальники жандармского сыска при царе (Протопопов, Макаров, Хвостов, Белецкий и др.), арестованные еще Февральской революцией, перешедшие под арестом в руки уже советской ЧК и в дни «красного террора» расстрелянные на Ходынском поле под марши красноармейского оркестра или в подвалах Бутырской тюрьмы, при любых своих пороках или даже возможных преступлениях до революции остаются такими же жертвами бессудной кампании убийств ЧК 1918 года. Такими же, как казнимые только за фамилию Романовы члены бывшего правящего рода, как убитые «за погоны» офицеры, как замученные за нательный крест священники, как отстреливаемые ЧК по всей России бывшие чины обычной городской полиции, как молоденькие юнкера или гимназистки.

За последние годы о конкретных примерах работы ЧК в этой кампании написано достаточно, но все равно самым авторитетным исследованием по этой проблеме остается «Красный террор в России» историка-эмигранта С.П. Мельгунова. Книга была написана автором в эмиграции по материалам деникинской комиссии по расследованию зверств большевизма, работавшей при Добровольческой армии на отбитых у советской власти белыми территориях. В книге Мельгунова столько ставшей ему известной по свежим следам статистики и столько наглядно-страшных примеров репрессий большевистской ЧК, что на нее ссылаются почти все исследователи, затрагивавшие затем эту тему. Поэтому подробно останавливаться на конкретных примерах нам не стоит, все это есть у Мельгунова, хотя даже отдельные выдержки из его книги поражают и масштабом чекистских репрессий, и их откровенной жестокостью: