Роджер Мэнвелл - Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера

В официальных документах приводится точное время отправки этого приказа — 20.20.

Клейст в разговоре с одним из авторов сказал, что, по его мнению, груз ответственности, которую Штауффенберг взвалил на себя в тот день, оказался слишком тяжелым для него. И хотя он держал себя в руках и полностью контролировал свои поступки, «его грудь вздымалась и опускалась, словно кузнечные мехи».

В разных источниках существуют весьма существенные расхождения в описании поведения этих людей и времени начала контрудара. Свой рассказ мы сверили с воспоминаниями непосредственных участников событий на Бендлерштрассе. Только по истечении двадцати лет память становится ненадежной, тем более когда речь идет о периоде всеобщей неразберихи и огромного нервного напряжения. Хаммерштейн сообщил нам, что только в 1947 году узнал о том, что за поставку автоматов и прочего вооружения для офицеров со склада в Шпандау отвечал некий майор Флисбах.

Герштенмайер описал все происходившее на Бендлерштрассе в статье, на которую мы уже ссылались. Он писал: «У нас не было ни одного шанса. Ольбрихт и его штаб были взяты превосходящими силами наших противников. В конце концов восемь или десять человек, так и не сдавшихся, собрались в кабинете Штауффенберга. Среди них были Йорк, Шуленбург, Шверин, Бертольд Штауффенберг, Бернардис и еще несколько незнакомых мне офицеров. Вместе с Йорком и Шверином мы сожгли компрометирующие нас документы. После этого мы предприняли попытку прорваться мимо поставленных в коридоре охранников. Меня арестовали, и один из офицеров повел меня во двор, где находилась расстрельная команда. Казнь во дворе министерства уже началась. Но спуститься вниз мы не успели, поскольку нас остановили эсэсовцы и гестаповцы. Я был в гражданской одежде, поэтому они взяли меня с собой и вернули в кабинет Штауффенберга. После короткого допроса меня, Бернардиса, Бертольда Штауффенберга и Шуленбурга отправили на Принц-Альбрехтштрассе. Мы были в наручниках». Граф Шверин фон Шваненфельд был другом Хасселя. По информации, сообщенной нам графиней Марион Йорк, она с мужем была на семейном торжестве в Веймаре. С ними был Герштенмайер. Утром 20 июля Йорк уехал на поезде в Берлин. Больше она мужа не видела.

По некоторым версиям, вторая попытка самоубийства Бека была успешной, и ему никто не помогал. Однако все же больше документов свидетельствует о том, что и вторая попытка генерала не привела к смертельному исходу. В любом случае его желание совершить самоубийство вполне понятно. Георги рассказал нам, что в последний раз видел своего отчима — Ольбрихта — около 11.30. Тот был деловит, собран и попросил зарядить для него револьвер. Улыбнувшись, он объяснил свою просьбу тем, что много лет не держал в руках оружия. Георги, благодаря своей форме люфтваффе, сумел выбраться с Бендлерштрассе и пробраться в свой кабинет, где всю ночь уничтожал компромат на себя. Он был арестован через несколько дней, но вскоре освобожден, поскольку обладал глубочайшими техническими знаниями Фау-оружия.

Это сообщение было разослано 21 июля в 00.21.

Фицгиббон был не прав, утверждая, что Фромм ушел и на следующий день был арестован. Он добровольно отправился в дом Геббельса, чтобы принять участие в допросах, и надеялся получить достойную похвалу. По некоторым сведениям, приехавший выяснить, что происходит, министр вооружений Шпеер посоветовал ему посетить Геббельса. Бартрам утверждает, что поехал следом к дому Геббельса (в действительности в написанной десять лет спустя книге фигурирует уже министерство пропаганды) и встретил Фромма, который выглядел бледным и подавленным.

Когда Борман узнал больше информации о заговоре, он стал посылать одно за другим сообщения партийным деятелям по всей Германии. В них он обвинял Вицлебена, Ольбрихта и Бека в преступном сговоре и попутно давал комментарии имеющейся информации по мере ее поступления. Сначала гаулейтерам было приказано арестовать всех офицеров вермахта, лояльность которых могла быть поставлена под сомнение. Но когда за дело взялись Гиммлер и Геббельс, поток сообщений иссяк. Они прекратились 21 июля в 12.50 следующим приказом: «Командующий армией резерва рейхсминистр Гиммлер просит вас срочно прекратить все независимые акции против офицеров, заподозренных или действительно являющихся враждебными. Тем не менее вы должны сообщить командующему армией резерва факты и информацию о каждом случае, который, по вашему мнению, подлежит расследованию. Хайль Гитлер! Борман ». Содержание последовавших после этого сообщений в основном сводилось к требованию лояльности. Своей жене Борман 21 июля написал: «Вчера ночью я спал не больше полутора часов, поэтому слишком устал, чтобы рассказывать тебе обо всем».