Эрнест Лависс - Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815

Со своей стороны и Александр отнесся благосклонно к польской армии; во время своего пребывания в Париже он назначил комиссию, которой поручено было преобразовать ее. В комиссию входили: Домбровский, Зайончек, Вьельгорский, Сераковский и Гедройц. Дальше, в своем месте, будет сказано о результатах ее деятельности.

Данциг сдался 17 ноября, Замостье — 22 декабря, Модлин — 25-го. Александр разрешил полякам сохранить национальную кокарду. Он объявил амнистию. В письме на имя Костюшко император дал обещание восстановить его отечество и разрешил устроить Понятовскому торжественные похороны. Они происходили в присутствии возглавлявшего церемонию Барклая де Толли, и во время этой церемонии братались две армии — русская и польская. По пути на Венский конгресс Александр остановился в Пулавах и отказался принять ключи города Кракова, заявив, что пришел не как победитель, а как друг.

Однако некоторые поляки по прежнему считали себя неразрывно связанными с Наполеоном; они пошли за ним на остров Эльбу, сражались под его командой при Ватерлоо. Из всех вспомогательных войск, какие имел в своих армиях великий полководец, ни одно не дало стольких доказательств доблести и верности. В Париже на Триумфальной арке запечатлены имена Домбровского, Володковича, Хлопицкого (ошибочно там переименованного в Клопиского), Сулковского, Княже-вича, Понятоеского, Лазоевкого (последний, родом из Лотарингии, значился в списках французом). К этому перечню следует присоединить имена генералов: Яблоновского, Гра-бинского, Дембовского, БроникоЕСкого, Конопки, Красин-ского, Сокольницкого, Паца, Клицкого, Вьельгорского, Ла-чинского, Жолтовского, Аксамитоьского, Серовского, Зелинского, Лубенского, Корматовича, Стоковского, Фишера, Немоцинского, Мельзинского, Пакоша, Косецкого. Многие из них были ранены на французской службе, другие убиты. Служа делу Наполеона, поляки надеялись этим принести пользу своей родине. Тем не менее Франция должна быть им благодарна за то, что они пролили ради нее свою кровь. Долгое время они думали, что Франция в большом долгу перед ними и что со временем она не преминет заплатить этот долг.

Наполеоновская легенда. Ни в одной стране Европы наполеоновская легенда не была так живуча, как в Польше. Детям давали имя Наполеона, поэты воспевали его. В сущности, героем Папа Тадеуша Мицкевича является Наполеон, восстановитель Польши. Около 1840 года некая мистическая секта провозгласила Наполеона мессией, который должен возродить мир [22] Речь идет о кружке, собравшемся в то время вокруг Андрея Товянского. — Прим. ред. ; Мицкевич проповедывал культ этого мессии в своих лекциях в Коллеж де Франс. Когда после государственного переворота 2 декабря 1851 года на французском престоле появился племянник императора, когда он, как в свое время Наполеон I, стал вести себя вызывающим образом по отношению к России, когда он сделал своим министром поляка (Валевского), побочного сына Наполеона I, — многие поляки перешли на его сторону и верили, что решающий час настал.

Общественная и умственная жизнь.Описанный нами период был мало благоприятен для развития умственной жизни. Жизнь эта развивается только в нескольких городах: в Варшаве, Кракове, Вильне, Кременце да в отдельных замках; народ все еще находится в полуварварском состоянии: мало городов, малочисленная буржуазия, хижины, тонущие в грязи, нищие крестьяне, жалкие жилища, замки «почти как в Испании» [23] Французское выражение «замки в Испании» (chateaux en Espagne) означает фантазию, выдумку, нечто не существующее на самом деле. — Прим. ред. — такова печальная картина Польши, какую рисуют французские военные и дипломаты. Вследствие изложенных нами выше обстоятельств экономическое положение было не особенно благополучно. Деньги отдавались взаймы под чудовищные проценты — 72, даже 80 процентов. Именитые семьи опускались и беднели. В некоторых замках, например у Чарторыйских, собиралось избранное образованное общество; но большей частью лишь танцы, охота да пиры скрашивали длинные досуги вялой жизни, лишенной политических тревог и волнений. У некоторой части знати можно отметить благородные усилия, направленные к тому, чтобы исправить ошибки предков; некоторые «сердятся», уединившись в своих огромных поместьях, где они еще могут создавать себе иллюзию независимости. В Варшаве, в Кракове страстно любят увеселения, пение, игру на гитаре, танцы. Виньон, бывший послом Наполеона в Варшаве до архиепископа де Прадта, описал оживление, царившее в Варшаве в течение зимы, предшествовавшей разгрому, — все эти празднества, салоны, где блистали польские герои, национальные поэты, великосветские дамы, вроде принцессы Вюртембергской, урожденной Чарторыйской. Казалось, все стремились во что бы то ни стало забыть прошлые несчастья и забыться в ожидании грядущих бедствий. Одна остроумная женщина писала: «Наполеон спас нас чудом; мы живем чудом».