Эрнест Лависс - Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Правление Леопольда быстро стяжало популярность, и король сумел упрочить за собой приобретенные им симпатии. По мере возможности он выказывал себя убежденным унионистом, стараясь соединять в своих министерствах католиков и либералов и держать в равновесии обе партии; и до 1840 года эта политика ему удавалась: таковы были кабинеты Мюленаара, гзнерала Гобле, де Те. До 1840 года такая политика была возможна. Но потом, когда всякая внешняя опасность исчезла, партийный антагонизм начал проявляться более резко; после либерального кабинета Лебо в 1840 году Леопольд I тщетно пытался снова образовать смешанные министерства вроде кабинета Нбтомба или ван де Вейера. Закон 1842 года о начальном обучении, вверивший церковнослужителям преподавание в школах закона божия под надзором государства, обострил вражду между католиками и либералами, и от системы объединения сил пришлось отказаться. Образованное в 1846 году католическое министерство де Тё пало в следующем году под ударами либерального союза, и король призвал к власти Ш. Рожье с однородным либеральным кабинетом. С этого времени, благодаря корректному поведению короля в конституционных вопросах, начинается для Бельгии эра парламентского правления, где либералы и католики сменяют друг друга у власти, как виги и тори в Англии. И это является, быть может, главным событием в политической истории Бельгии за данный период.

Луи-Филипп.Луи-Филиппу, которого 219 депутатов, представлявших около 100 000 избирателей, провозгласили королем французов, в 1830 году уже исполнилось 57 лет. Сын Луи-Филиппа-Жозефа, герцога Орлеанского, прославившегося во время Великой французской (буржуазной) революции под кличкой Филиппа-Равенство (Эга-лите), он сначала носил титул герцога Шартрского.

В 1789 году ему было всего 16 лет; слишком юный, чтобы играть какую-либо политическую роль, он при первых слухах о войне присоединился к драгунскому полку, в котором числился полковником и который принадлежал ему по праву частной собственности. При Вальми, Жемаппе и Неер-виндене он смело и блестяще исполнил свой воинский долг. После измены Дюмурье герцог Шартрский, заподозренный в соучастии, покинул французскую армию, чтобы спастись от грозившего ему преследования, но отказался поднять оружие против своего отечества.

Ненавистный своим родственникам и всем эмигрантам, он бежал в Швейцарию, где жил уроками, которые давал в Рейхенауской гимназии; после нескольких путешествий по Европе и Северной Америке он поселился в Апглии и жил в Твикнеме на пенсию в 50 000 франков, выдававшуюся ему британским правительством. Протест против казни герцога Эягиен-ского подготовил почву для примирения его с Бурбонами. В 1809 году в Палермо он вступил в брак с Марией-Амелией, дочерью экс-короля неаполитанского Фердинанда. Вернувшись после первой реставрации ео Францию, он добился от Людовика XVIII возвращения ему всех земельных владение которые принадлежали его семейству и еще не были проданы, но не добился титула королевского высочества.

Во время Ста дней Луи-Филипп бежал в Англию и, несмотря на настояния Гентского двора, держался от него в стороне [118].

Но Бурбоны не слишком сердились на него. Карл X при своем вступлении на престол пожаловал Луи-Филиппу титул, в котором ему отказывал Людовик XVIII, и утвердил в законе о цивильном листе противозаконные ордонансы, предоставившие герцогу Орлеанскому поместья, на которые последний не имел никакого права. Однако его поведение не очень удовлетворяло Карла X. Не выступая с открытой оппозицией, он затворился в Палэ-Рояле и принимал у себя вожаков либеральной партии: генерала Фуа, банкира Лаффита, Дюпона де л'Эр, Тьера и даже самого Беранже. Сыновей своих он отдал учиться в коллеж Генриха IV; это доставило ему известную популярность среди буржуазии, весьма польщенной, что ее дети сидят на школьных партах бок о бок с принцами крови. Его простота, скромная и полная достоинства яшзнь, его семейные добродетели окончательно завоевали симпатии общества; приветливый, добродушный, охотник поговорить со встречными, он любил прогуливаться по улицам Парижа один, с зонтиком подмышкой; при этом он отличался способностью находить кстати меткое словцо, которое скоро становилось ходячим.

Согласившись принять звание наместника королевства, он отправился в ратушу, где велел доложить о себе как о «национальном гвардейце, пришедшем повидаться со своим бывшим генералом» — Лафайетом. Даже сделавшись королем, он первое время продолжал свои прогулки по Парижу, останавливался поболтать с рабочими, даже пожать им руку и даже выпить с ними стакан вина. Поселившись в Тюильри, он начал задавать там празднества, которые на первых порах носили чисто буржуазный характер. Иногда королева, окруженная родственниками и фрейлинами, принимала посетителей, не расставаясь с иголкой. Омнибусы могли въезжать во двор Тюильрийского дворца, а мундир офицера национальной гвардии открывал своему обладателю свободный доступ в «Замок». Все это нравилось богатым буржуа, которых Луи-Филипп привлекал к себе, ловко играя на струнках их тщеславия, любви к миру и материальному благополучию.