Эрнест Лависс - Том 4. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть вторая

До известной степени это лукавое равнодушие было заметно во всех немецких областях австрийской монархии. Правда, появлялись и книги, требовавшие реформ; такова была книга барона Андриан-Вербурга Австрия и ее будущее (1841) и книга «одного австрийского государственного деятеля» Австрия в 1840 году. Группа литераторов, в том числе несколько членов академии, требовала уничтожения или по крайней мере смягчения цензуры. Возник кружок юристов, в котором господствовали либеральные идеи. Улучшение социального строя сделалось модным вопросом. В 1843 году Южноавстрийский сейм 61 голосом против 19 предложил свою помощь правительству в деле выкупа феодальных повинностей. Эта отвага стяжала ему некоторую популярность; ободренный этим сейм в 1845 году напомнил, что хартии уполномочивают его давать свое заключение обо всех мероприятиях общеимперской политики, и заговорил о более продолжительных сессиях, об обнародовании бюджета и об избирательной реформе. В некоторых тесных кружках эти ходатайства обсуждались довольно оживленно, но народ едва ли слышал о них. Не то, чтобы низшие классы не имели поводов быть недовольными: экономическое положение было скверно, введение машинного производства вызвало страшные кризисы в промышленных районах; множество рабочих, выгнанных с места жительства безработицей, бродили по империи в поисках работы, и это внезапное увеличение числа свободных рук повлекло за собой резкое понижение заработной платы. Вена была наводнена голодной и деморализованной толпой, готовой на всякое бесчинство и способной на всякое преступление, — но возможна ли была солидарность между этими невежественными и грубыми толпами и горстью адвокатов, журналистов и образованных дворян, которые мечтали о преобразовании монархии на конституционных началах? Революционных элементов было много, но среди них тщетно было бы искать зародышей прогрессивной партии. К счастью, из-под официальной немецкой Австрии вырастала другая Австрия — мадьярская и славянская, и ей принадлежало будущее.

Крестьянское восстание в Галиции.Это пробуждение народностей, долгое время считавшихся спящими, испугало правительство, и оно стало применять самые странные способы воздействия: то равнодушное попустительство, то неловкое поощрение, то робкое сопротивление. Нерешительная политика правительства оттолкнула от него всех, кто ему сочувствовал, по оно надеялось держать в узде своих противников, пользуясь их взаимным соперничеством и классовой ненавистью. Эта трусливая тактика привела в Галиции к крестьянскому восстанию, вылившемуся в уродливые формы.

После подавления восстания 1830 года поляки перенесли центр своего национального сопротивления в Познанскую провинцию и в Австрию. Меттерних, чтобы расстроить их замыслы, занял Краков (1846). Кое-каких мер предосторожности было бы достаточно, чтобы сразу прекратить брожение в Галиции. Но лишь только здесь появилось несколько плохо вооруженных отрядов, как администрация совершенно потеряла голову. Утверждали, что правительство само подняло крестьян, приказало жечь усадьбы и поощряло убийства выдачей денежных наград. Достоверно известно, что когда в 1843 году львовский сейм предложил правительству выработать план освобождения крестьян от крепостной зависимости, правительство притворилось глухим; несомненно также, что некоторые чиновники обнаружили такую нерешительность в прекращении убийств, которую можно было принять за потворство. Несколько дней в Тарновском и соседних округах разыгрывались гнусные сцены: страна жестоко опустошалась, помещики избивались, а администрация не могла или не хотела восстановить порядок. Эта слабость вызвала взрыв негодования во всей Европе [35] Провокационный характер поведения австрийского правительства и, в частности, самого Меттерниха в истории галицийского восстания 1846 года теперь не подвергается сомнениям. — Прим. ред. .

Славяне, чехи и иллирийцы.В прочих славянских областях, несмотря на гнет феодального режима, аристократия и народ заключили между собой союз против абсолютизма. В Чехии сейм, ободренный примером Венгрии, жаловался, что правительство совершенно игнорирует обещания, данные Леопольдом II, и требовал расширения своей компетенции. В конце концов губернатор Хотек подал в отставку (1843), и на его место был назначен эрцгерцог Стефан. Тем не менее сейм не смирился, и граф Матвей Тун заявил протест против неконституционного назначения в чиновники нескольких лиц родом не из Чехии. Ссылались при этом на старые хартии. Историки, в особенности Палацкий, снабдили оппозицию юридическими доводами, ставившими правительство в крайнее затруднение: могло ли оно объявить революционной партию, во главе которой стояли некоторые из наиболее громких имен чешской знати и которая основывала свои требования на императорских грамотах. Матвей Тун торжественно представил Фердинанду петицию, в которой сейм требовал осуществления в полном объеме конституции 1627 года; ему ответили, что, жалуя эту грамоту Чехии, Фердинанд II оставил за собой право комментировать и изменять ее. Сейм, чтобы выразить свое недовольство, отверг просимый кредит в 50 000 флоринов; правительство не обратило на это внимания. Сейм счел нужным теперь заинтересовать в своем деле общество, державшееся до сих пор довольно равнодушно, и с этой целью приступил к обсуждению реформы избирательного закона, которая предоставила бы буржуазии не столь ничтожное число представителей. Сейм потребовал также открытия чешских гимназий в славянских округах. С этих пор борьба приняла более национальный характер.