Эрнест Лависс - Том 4. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть вторая

29 июня Пиль ответил на это блестящей, преисполненной похвал по адресу Кобдена речью и удалился, произнеся самые благородные слова, когда-либо раздававшиеся в британском парламенте: «Покидая власть, я оставлю по себе, боюсь, имя, сурово осуждаемое многими людьми, которые горько оплакивают расторжение партийных уз, убежденные, что верность партийным обязательствам и сохранение великих партий составляют могучие и основные приемы государственного управления. Я встречу такое суровое осуждение со стороны других людей, которые — опять-таки без всяких своекорыстных мотивов — поддерживают принципы протекционизма, признавая его необходимым для процветания страны. Имя мое будет проклинаться монополистами, требующими — уже по менее почтенным мотивам — выгодного им покровительства. Но, быть может, имя мое будет иногда с добрым чувством произноситься в жилищах людей, которые в поте лица добывают хлеб сбой и которые будут вспоминать обо мне, восстанавливая свои силы обильной и свободной от обложения пищей, тем более для них приятной, что у нее не будет горького привкуса от сознания совершаемой по отношению к ним несправедливости».

Швейцария на Венском конгрессе.Швейцарский сейм и отдельные кантоны были представлены на Венском конгрессе. Наиболее выдающимся из их депутатов был Ганс Рейнгард из Цюриха, бывший ландамман. Агроном Шарль Пикте из Рошмона, основавший вместе со своим братом, ученым Марком-Огюстом Пикте, и имперским мэром Женевы Морисом Британскую библиотеку, ратовал здесь за интересы своей родины, Женевы. Уроженец Ваадта (Во) Фредерик-Цезарь Лагарп, прервав свое долгое одиночество, явился сюда в официозной и на сей раз полезной для Швейцарии роли при своем бывшем воспитаннике, императоре Александре, перед которым он с успехом ходатайствовал о свободе и независимости бывших раньше несамостоятельными областей Ваадта (Во) и Ааргау. Но между швейцарскими депутатами не было единства; притом они не имели возможности заявлять о своих желаниях иначе, как путем личных ходатайств у государей и министров, участвовавших в конгрессе. Европа самовластно распоряжалась судьбами Швейцарии, к которой она, впрочем, обнаруживала симпатию. Если гражданин Ваадта Лагарп имел влияние на Александра I, то Талейран, руководивший своим подчиненным Дальбергом, членом комиссии по швейцарским делам, всюду становился на почву легитимности и потому обнаруживал готовность поддержать старинные притязания бернцев, которые искони были преданы Бурбонам. Вследствие этого хорошая швейцарская граница подверглась неблагоприятным для Швейцарии изменениям: так как Ваадт (Во) и Ааргау не были возвращены Берну, Талейран предпочел уступить последнему бывшее Базельское епископство, или Бьенн, и Порантрюи, нежели предоставить всей федерации в целом область Жэ (Жекс), в состав которой входила Женева. В конпе концов конгресс ограничился тем, что присоединил этот город к его новому отечеству, просто признав нейтральной дорогу на Версуа — по берегу озера. Австрийцы оказались менее великодушными: они отказались вернуть Граубюндену Вальтелину и только уступили ему в виде компенсации небольшие чересполосные участки; зато, правда, они не потребовали обратно Фрикталя. Король Сардинии обязался уступить Женеве несколько коммун в Савойе, и в то же время в принципе было решено, что нейтралитет Швейцарии, торжественно признанный на конгрессе; распространяется и на северную часть Савойи. Все эти соглашения были излоясены в декларации конгресса 20 марта 1815 года, которую федеральный сейм принял 27 мая. Решение этого вопроса было ускорено известием о внезапном возвращении Наполеона с острова Эльбы. В этот момент Швейцарский союз, состоявший до сих пор из подвластных областей и свободных кантонов, которым первые платили только дань, был уже разделен на двадцать два независимых кантона.

Союзный договор 1815 года.По возвращении с острова Эльбы Наполеон был признан нарушителем порядка в Европе, и хотя на Венском конгрессе был провозглашен принцип вечного нейтралитета Швейцарии, союзники потребовали, чтобы федерация приготовилась к борьбе с нарушителем общего мира (соглашение 20 мая 1815 года). Швейцарцы должны были вступить во владение теми областями, которые уступил им конгресс: Вазелвским епископством, Валлисом и Женевой, еще так недавно принадлежавшими Французской империи. Таким образом, они очутились в крайне ложном положении. Союзники снова проходили через их территорию, и сама Швейцария снарядила армию в 40 ООО человек под начальством генерала Вахмана. Швейцарские полки, только что нанятые французским королем у федерации, в период Ста дней вернулись домой; они-то и составили ядро этой армии. Главной военной операцией, в которой приняли участие швейцарцы, была знаменитая осада Гюнингена. Генерал Барбанегр, защищавший эту крепость с 3000 человек, 28 июня, вопреки перемирию, заключенному после Ватерлоо, открыл огонь против Базеля и месяц спустя снова стал грозить ему, требуя выкупа. В день базельской бомбардировки Бахман, чтобы выйти из ложного положения, попытался произвести военную демонстрацию во Франш-Конте, оказавшуюся совершенно бесполезной. Затем от 4000 до 5000 швейцарцев присоединились к двенадцатитысячной австрийской армии эрцгерцога Иоанна под стенами Гюнингена, откуда Варбанегр, подписав свою славную капитуляцию, 26 августа 1815 года увел уцелевших у него 1200 человек.