Евгений Горбунов - Сталин и ГРУ

Хотя в архивах до сих пор не нашлось каких-либо документальных доказательств, но можно не сомневаться, что разговоры между членами Политбюро Сталиным и Ворошиловым о некомпетентности начальника Разведывательного управления комкора Урицкого, конечно, были. Для Сталина в мае 37-го было уже очевидно, что он совершил ошибку, поменяв мастера разведки Берзина, несмотря на все его недостатки, на дилетанта Урицкого, фамилию которого ему наверняка и подсказал нарком обороны. А Сталин был из тех людей, которые, совершив ошибку, всегда старались ее исправить. Очевидно, для него в конце мая было уже ясно, что на посту начальника военной разведки может быть только Берзин. Возможно, свою роль сыграло и то, что в январе 1937 года он был награжден высшей наградой страны — орденом Ленина. Никакой другой подходящей кандидатуры в то время не было. Поэтому и была отправлена в Валенсию шифровка Берзину — немедленно сдать дела комдиву Штерну и выехать в Москву.

В конце мая Берзин вернулся из длительной командировки в страну «X». Конечно, привез с собой документы немецкой и итальянской разведок, которые удалось добыть в Испании, привез ценнейшую информацию о положении в этой стране. Привез и предложения советских советников об усилении помощи Испанской Республике. Обо всем этом нужно было докладывать наркому, отчитываясь о проделанной работе. О дальнейшей работе не думалось. Как солдат партии, готов был принять любую должность в любом месте страны. Конечно, после удачной работы в «X», а награждение орденом Ленина говорило о том, что Сталин был доволен его работой, он надеялся, что на рядовую работу его не пошлют. Но и большой уверенности в том, что его вернут в разведку, тоже не было. У Сталина была отличная память, о таких крупных провалах, как копенгагенский, он не забывал. И Берзин знал об этом.

Поэтому для него было неожиданностью, и приятной, когда он получил письмо, подписанное начальником Управления по начсоставу РККА армейским комиссаром 2-го ранга Булиным, в котором говорилось, что приказом Ворошилова № 2431 от 9 июня он назначается начальником Разведывательного управления РККА. Характерно то, что он до сих пор, несмотря на длительную командировку, продолжал числиться заместителем командующего ОКДВА. И по-прежнему был Павлом Ивановичем. Возможно, поездка в Испанию не нашла отражения в его личном деле. Но это только предположение. Можно было возвращаться в родное Управление, принимать дела и опять приниматься за любимую работу с учетом нового опыта, полученного на Дальнем Востоке и в Испании.

В апреле 1935 года в кабинете начальника Управления Берзин сдавал дела своему преемнику Урицкому. Ничего личного и никаких эмоций не было. Был копенгагенский провал, было постановление Политбюро, которое для Берзина было обязательным к исполнению. И его рапорт об освобождении был вполне естественным. Урицкий, бывший с июня 34-го по апрель 35-го заместителем начальника Автобронетанкового управления, приказом наркома был назначен начальником Разведывательного управления.

Конечно, нарком не мог принять такое решение самостоятельно. Должность начальника военной разведки входила в номенклатуру Политбюро, и только там решались подобные назначения. Поэтому постановлением Политбюро Урицкого и назначили начальником Управления. Ну а дальше все шло по накатанной колее. Оба люди военные — один сдавал дела, а другой принимал. Через два года, в начале июня 37-го, опять встретились в том же кабинете. И опять по приказу наркома, после соответствующего постановления Политбюро от 8 июня 1937 года, один сдавал дела, а другой принимал. Но на этот раз сдавал дела Урицкий, а принимал Берзин. Но это был уже не тот Берзин. После возвращения из Испании это был другой человек. Уверенный в себе, спокойно смотревший в будущее — он был одним из первых, вернувшихся из загадочной страны «X», подлинное название которой старались не произносить даже в наркомовских коридорах и кабинетах, хотя там все все знали и обо всем догадывались. Таковы были правила игры в те годы. Москва радушно встречала испанского героя. Прошлое было забыто — и провал в Копенгагене, и ссылка в далекий Хабаровск.

Берзин хорошо понимал, что все эти награды и новая должность не зависели от наркома. Не мог Ворошилов в 37-м ни ордена и звания раздавать, ни на новые крупные должности назначать. Кандидат на должность руководителя военной разведки страны утверждался в Политбюро, то есть в кремлевском кабинете Сталина. И возвращение Берзина в Разведупр означало не только признание его прежних заслуг, несмотря на его ошибки, но и признание того, что выбор Сталиным его преемника в 35-м был неудачным. Не потянул комкор из Автобронетанкового управления военную разведку. И Сталин демонстративно признал свою ошибку, вернув Берзина в его прежний кабинет.