Юркй Емельянов - Сталин перед судом пигмеев

О том, что все попытки изменить что-либо в освещении отечественной истории и роли Сталина будут решительно пресекаться, свидетельствовала кампания, развернутая весной 2008 года против пособия для учителей «Новейшая история России. 1945–2006 гг.» А. Филиппова и Л. Полякова. Осторожное замечание авторов пособия о том, что «влияние психологических особенностей Сталина на политико-экономическое развитие скорее было вторичным по сравнению с ролью объективных обстоятельств», вызвало вал истерических воплей «Эха Москвы» и других средств массовой информации. Авторов обвиняли в возрождении культа личности Сталина.

Развернутая атака на пособие была предпринята в письме заместителя директора Института российской истории РАН Владимира Лаврова и старшего научного сотрудника Института российской истории РАН Игоря Курляндского. С необыкновенной прозорливостью авторы письма обнаружили «просоветскую и просталинскую направленность» на первых же страницах пособия. Даже осторожное замечание Филиппова о том, что «Советский Союз не был демократией, но он был примером лучшего, справедливого общества для многих миллионов людей во всем мире», привело авторов письма к выводу, что «читатель оглушается» таким «выводом». Но как бы Лавров и Курляндский ни относились сейчас к советскому строю, им трудно отрицать, что как в недавнем прошлом, так и сейчас, сотни миллионов людей на планете видели и видят в СССР пример лучшего, справедливого общества.

Видимо, учитывая ценность грантов из стран Запада для сотрудников институтов РАН, Лавров и его соавтор Курляндский спешили раскланяться перед зарубежными спонсорами. Они с возмущением писали о том, что в книге Филиппова «замалчивается антизападная направленность самого коммунистического государства, не отказавшегося и после войны от идеи мировой пролетарской революции; последняя воплотилась в создании пояса государств-сателлитов со сходными коммунистическими диктатурами. Заметив, что «правящие круги США стремились к мировому господству», автор должен был не умолчать, что руководство ВКП(б) и СССР стремилось точно к тому же. Автор замалчивает и то, что многочисленные беззаконные и дикие акции внутри страны провоцировали западные демократии к противостоянию с СССР. И почти ничего не сказано о сооруженном Сталиным «железном занавесе», который изолировал СССР от всего остального, не зависимого от нас мира. Фактор «холодной войны» с Западом подается автором как якобы главный, обусловивший суровую сталинскую мобилизацию, централизацию и само ужесточение режима, при которых «не могло быть и речи о демократизации внутреннего строя»… Филиппов молчит о том, что ужесточение режима вытекало из самой сути сталинского тоталитарного государства, не терпевшего никаких альтернативных моделей общественной жизни и никакого инакомыслия». Правда, авторы почему-то не повторили излюбленной формулы про «закручивание гаек» Сталиным в 1946 году.

И хотя авторы письма признают, что «вроде бы большинство неприятных фактов сталинской диктатуры упомянуто», они бдительно замечают, что эти упоминания сделаны «как-то нехотя, вскользь, скороговоркой, без должного анализа и четких оценок этих фактов и явлений. Они подаются как «издержки модернизации», досадные отклонения от общего позитивного вектора развития в великую сталинскую эпоху. Филипповым последовательно затушевывается роль Сталина в послевоенных репрессивных кампаниях: борьбе с «космополитизмом», погромных идеологических акциях в сфере литературы и искусства, ужесточении лагерного режима, фабрикации ленинградского дела и «дела врачей», разгроме генетики и т. д. Автор обычно возлагает ответственность за эти «эксцессы» на безымянные «власть» и «государство».

Вывод Лаврова и Курляндского суров, как донос времен 1937 года: «Конечно, подобные умолчания неспроста. Если их не делать, то объективное освещение истории подведет к выводу о Сталине как преступнике против народов СССР, против отечественной культуры и духовности, против человечества и человечности. Именно от этого объективного вывода автор пытается увести учителей и учеников».

Особенно возмутила Лаврова и Курляндского глава в книге Филиппова «Споры о личности Сталина», которую они назвали «наиболее путаной и несостоятельной в научном плане». Сдержанные замечания Филиппова об «исторической противоречивости» этой личности» вызывают у Лаврова и Курляндского подозрение, что Филиппов «от прямого честного ответа… уклоняется. Но дальнейшее повествование полностью высвечивает его оправдательную позицию по отношению к Сталину и сталинизму».