Юрий Федосеев: Великая Смута

Следует отметить, что во время этого переворота Шуйские проявили не только враждебность к своим противникам, но и полное небрежение к подрастающему Ивану Васильевичу, покои которого они бесцеремонно обыскивали в поисках приверженцев прежнего фаворита. Это сильно напугало великого князя и зародило в его душе жажду мести. Но он был слишком молод для принятия самостоятельных решений, поэтому Шуйские и их сторонники еще целых два года упивались своей властью, ущемляя Ивана IV в повседневной жизни, унижая его человеческое достоинство и оскорбляя как государя. Единственно, в чем Шуйские потворствовали ему, так это в развитии его отрицательных наклонностей и жестокости по отношению сначала к животным, а потом и к людям. Что же касается придворного этикета, то на всех официальных церемониях и приемах они вынуждены были раболепствовать перед великим князем, выказывая полную готовность превратиться в пыль у его ног. Все это развивало в Иване IV, с одной стороны, презрение к рабам-ласкателям, а с другой — ненависть к строптивым вельможам, беззаконно похитившим его права.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения государя, стала безобразная сцена, произошедшая в сентябре 1543 года на Государственном совете: Шуйские и их единомышленники набросились с кулаками на Федора Воронцова, которого Иван Васильевич в последнее время приблизил к себе, и чуть не убили его. Только заступничество митрополита Макария и великого князя спасло тому жизнь, правда, не спасло от ареста и ссылки в Кострому. Неведомо, каким поводом воспользовался тринадцатилетний Иван IV, но через три месяца после этого случая он приказал схватить «первосоветника боярского» Андрея Шуйского и отдать его псарям, которые по дороге в тюрьму и убили его, затравив собаками. С тех пор, говорит летописец, начали бояре от государя страх иметь и послушание.

Есть предположение, что эта перемена в отношении малолетнего великого князя к своему окружению была в какой-то степени спровоцирована Глинскими, которые тут же заполнили собой образовавшийся вокруг престола вакуум власти. Те самые Глинские, что при Шуйских даже не смели заикаться о своих правах, в кои-то веки получили возможность не то чтобы поуправлять государством, но, по крайней мере, небезвыгодно попользоваться своим родством с великим князем. Хотя нужно сказать, правление Глинских положительно повлияло на внешние проявления авторитета верховной власти. Ивана прекратили унижать и оскорблять, его окружили вниманием и даже подобострастием. Однако, попустительствуя дурным наклонностям князя-отрока, Глинские не забывали и о собственных интересах. Они повсюду расставляли наместников из числа своих приверженцев, переселившихся из Литвы, Южной Руси и Северской земли. Те, в свою очередь, чувствуя высокое покровительство, где только могли, обогащались за счет народа, позволяя себе при этом разного рода бесчинства и своеволия. При них с новой силой распространились мздоимство, насилие и грабежи. Случавшиеся время от времени опалы бояр либо носили отпечаток мести за прежние обиды, нанесенные великому князю в детстве, либо являлись результатом интриг новых временщиков. В немилости оказались бояре Иван Кубенский, Петр Шуйский, Александр Горбатый, Дмитрий Палецкий, Федор Воронцов. Уже тогда стали проявляться несдержанный характер молодого государя, его самодурство и деспотизм. Считая себя полновластным хозяином земли Русской, а всех населяющих ее людей — своими рабами, он, не особо задумываясь, выносил смертные приговоры одним и жестокие наказания другим. По его приказу, в частности, были задушены князь Трубецкой и сын Ивана Овчины-Оболенского Федор, участник молодецких забав государя. По его приговору были казнены князь Кубенский и два брата Воронцовы, ложно обвиненные в подстрекательстве новгородских стрельцов к неповиновению. А всего по распоряжению тринадцатилетнего мальчишки было казнено восемь человек. Много это или мало? Если для Европы с ее Людовиком XI, «художником пыток», с Владом Дракулой, боровшимся с бедностью и болезнями посредством массового сожжения больных и бедных, с Чезаре Борджа, средневековым исчадием ада, восемь человек были сущими пустяками, то в Московской Руси, где за все время правления Ивана III и Василия III насчитывалось меньшее количество смертных приговоров, такое количество казненных вельмож шокировало общественное мнение. Мы уже не говорим о таких «шалостях» государя, как паление бород псковским жалобщикам и поливание их горячим вином, что попало в летописи как пример изощренного злодейства.