Юрий Емельянов - Сталин перед судом пигмеев

Казалось бы, устранив Сталина и угрозу появления Пономаренко в роли его наследника, члены Президиума ЦК добились того, к чему они стремились. Но смерть Сталина лишь привела к появлению новых страхов, нависших над ними. Страх перед возвышением Пономаренко быстро сменился страхом друг перед другом.

Во время болезни Сталина Хрущев в беседах со своим напарником по ночным дежурствам Булганиным говорил ему: «Николай Александрович, видимо, сейчас мы находимся в таком положении, что Сталин вскоре умрет. Он явно не выживет. Да и врачи говорят, что не выживет. Ты знаешь, какой пост наметил себе Берия?» — «Какой?» — «Он возьмет себе пост министра государственной безопасности (в ту пору Министерства государственной безопасности и внутренних дел были разделены. — Прим. Н.С. Хрущева). Нам никак нельзя допустить это. Если Берия получит госбезопасность — это будет начало нашего конца. Он возьмет этот пост для того, чтобы уничтожить всех нас. И он это сделает!» Булганин сказал, что согласен со мной. И мы стали обсуждать, как будем действовать».

Разумеется, мы не знаем, насколько точно Хрущев передавал свои слова и реакцию на них Булганина. По версии, изложенной сыном Г.М. Маленкова Андреем в его воспоминаниях, эти два руководителя на первых порах старались сблизиться с Берией, чтобы отстранить от власти Маленкова. Но, возможно, что стремление сблизиться с Берией объяснялось страхом перед ним.

Хотя версия Добрюхи о непосредственной ответственности Берии за отравление Сталина пока не доказана, есть «признательные показания» самого Берии на этот счет. Эти признания были сделаны им не в ходе следствия, когда он был арестован» а в те дни, когда он был на вершине власти и славы. Из замечаний, которые делал Л.П. Берия 1 мая 1953 года в беседе с ним на трибуне Мавзолея, В.М. Молотов делал вывод: «Не исключено, что он приложил руку к его смерти». Для такого вывода были более чем веские основания. В своей беседе с писателем Феликсом Чуевым Молотов утверждал, что Берия сказал ему по поводу Сталина: «Я его убрал». Руководители партии видели, что Берия не скрывал, а бравировал своей ролью убийцы Сталина.

Мучительная смерть Сталина, свидетелями которой стали советские руководители, еще более запугивала их. Если Берия мог отравить Сталина, то где была гарантия, что не придет и их очередь?

Уже в дни болезни Сталина многие стали свидетелями того, что поведение Берии резко отличалось от поведения других руководителей, явно растерянных и подавленных. Светлана Аллилуева утверждала: «Только один человек вел себя неприлично — это был Берия. Он был возбужден до крайности, лицо его, и без того отвратительное, то и дело искажалось от распиравших его страстей. А страсти его были — честолюбие, хитрость, власть, власть… Он так старался, в этот ответственный момент, как бы не перехитрить и как бы не недохитрить! И это было написано на его лбу. Он подходил к постели и подолгу всматривался в лицо больного, — отец иногда открывал глаза, но, по-видимому, это было без сознания или в затуманенном сознании. Берия глядел тогда, впиваясь в эти затуманенные глаза; он желал и тут быть «самым верным, самым преданным»… А когда все было кончено, он первым выскочил в коридор и в тишине зала, где стояли все молча вокруг одра, был слышен его громкий голос, не скрывавший торжества: «Хрусталев f Машину!»

В своих воспоминаниях Н.С. Хрущев писал: «Как только Сталин заболел, Берия стал распространять злобные слухи о нем, высмеивать его. Было невыносимо слушать Берию. Но, интересно, что, как только на лице Сталина появлялись признаки сознания, Берия бросался на колени, хватал Сталина за руку и начинал целовать ее. Как только Сталин терял сознание снова и закрывал глаза, Берия поднимался и плевался. В этом был весь Берия — изменнический даже по отношению к Сталину, которого он якобы обожал и даже боготворил и, однако, на которого сейчас плевал».

В своей беседе с писателем Феликсом Чуевым Молотов подчеркивал, что как только Сталин «приходил в сознание… Берия держался Сталина» В своем выступлении 3 июля 1953 года на пленуме ЦК КПСС Л.М. Каганович говорил: «Уже на другой день после смерти Сталина» Берия «начал свергать мертвого Сталина, он стал мутить, пакостить, то рассказывал, что Сталин говорил про тебя то-то, про другого то-то, то говорил, что Сталин и против него, Берия, шел».

Известно также, что сразу же после произнесения своей речи на траурном митинге во время церемонии похорон И.В. Сталина Л.П. Берия опять хулил покойного. По свидетельству же тогдашнего первого секретаря ЦК Компартии Грузии А. Мгеладзе, «сразу после похорон… Берия хохотал, крыл Сталину матом: «Корифей науки! Ха-ха-ха!»