Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

Все свидетельствует о том, что история ахеменидской династии была очень быстро забыта в Персии после македонского завоевания, или, точнее, что она передавалась изустно из поколения в поколение под видом мифических образов. Это было одной из функций магов ахеменидской эпохи, ответственных за воспитание молодых людей из персидской аристократии. Как мы видим у Ксенофонта, Динона или Страбона, эти "мудрые люди" отвечали за то, чтобы запоминать царские легенды и обучать им молодых людей [7] Ксенофонт. Киропедия 1.2.1; Динон, процитированный Атенеем XIV.630–633; Страбон XV.3.1; см.: HEP 341–342. . Именно эти основополагающие мифы в определенный момент были систематизированы под видом "Книг царей". Главным образом в устной форме эти рассказы передавались "менестрелями" (gosan) не только в сасанидскую эпоху, но и позже, во времена Средневековья и в наше время, при помощи странствующих рассказчиков (naqqal), некоторые из которых ("рассказчики книги царей"), начиная с царствования Махмуда (господина Фирдоуси), специализировались в чтении наизусть "Шах-наме". Переданные в письменной и устной форме, а также красочными картинками, различные книги царей и популярные романы пропитали мышление и определили концепцию, которую иранцы долгое время отождествляли со своим прошлым. Любое исследование отдельного сегмента этой эпопеи нельзя, таким образом, осуществлять, не принимая постоянно в расчет эти" коллективные представления. История Дара и Искандера, очевидно, не будет исключением из правила.

Если иранцы разделяли в целом общее видение своего прошлого, необходимо также подчеркнуть, что в результате арабского завоевания исламизация не затронула в равной степени все население страны. В Фарсе, а также в некоторых других регионах, остались группы приверженцев древней зороастрийской религии: именно их европейские путешественники называли гебрами [8] О термине см. М. Шаки. Gabr, 2000, и очень интересная статья «Gu6bre» Большой Энциклопедии Дидро-Д'Аламбера. . Шарден нередко общался с ними и предложил своим читателям длинные описания их необычных нравов. Он полностью соглашался с их интерпретацией их далекого прошлого, которую делали его собеседники, в том числе горькие воспоминания о вторжении Александра [9] Давайте по ходу отметим, что в письме к своей сестре, датированном Тегераном 20 января 1856 года, Гобино, тогда секретарь чрезвычайной миссии в Персии, хвалится тем, что его дочь Диана «открыто заявляет, что испытывает к Александру сдержанные чувства, несмотря на его славу, из-за того, что тому пришлось разрушить Персеполь». «Персидские письма», mercure de France, Париж, 1957, стр. 41–42). :

"Я нашел, что зло, которое они говорят об Александре, звучит вполне разумно. Вместо того чтобы восхищаться им и восславлять его имя, как постоянно делают другие народы, они его презирают, ненавидят и проклинают, считают расчетливым пиратом, разбойником, человеком без справедливости и без мозгов, рожденного для того, чтобы нарушить миропорядок и погубить часть человеческого рода. То же самое они потихоньку говорят о Мухаммеде, и помещают обоих во главе злых владык. Один стал инструментом таких несчастий, как пожар, убийство, изнасилование и кощунство, а другой был причиной этого. Они отлично знают, что их потери произошли по вине этих двух узурпаторов, Александра и Мухаммеда, и в этом они не ошибаются" (XVII, стр. 8).

Еще до Шардена отец Габриэль де Шинон (около 1650 г.) собрал подобные легенды об Александре, разрушителе религии и священного писания:

"После его смерти, которая стала справедливым наказанием за его безрассудство и хитрость, их ученые, которые спаслись от резни и убежали в горы, чтобы сохранить свою жизнь и религию, объединились и, видя, что у них не осталось больше книг, написали одну на основании того, что осталось у них в памяти о том, что они столько раз читали" [10] Свидетельства упомянуты у J. Darmesteter в «Легенде об Александре», 1878, стр. 86–88. .

Это изображение Александра восходит к глубокой древности. Хотя долгое время думали, что подобное мнение зародилось в персидской среде после разрушения Персеполя, доступная документация говорит, что это начало происходить скорее в сасанидский период. Когда на Западе распространялся "Роман об Александре", и когда анонимный автор "Itinerarium Alexandre напоминал о подвигах македонца императору Константину, описывая момент выхода в поход против персов (около 338 г.), в Иране распространяется совсем другое изображение Александра: резко негативное, оно будет усиливаться на протяжении периода, который закончится поражением последнего сасанидского царя, Яздгерда III, от войск халифа Омара. Просвещенные и религиозные сасанидские круги выносят два пункта обвинения против Искандера: он уничтожил "истинную религию" (Den) и разрушил политическое единство Ирана.