Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

Другое обвинение, выдвинутое Александром, дополняет картину. Не слишком торопясь возглавить армию, Дарий прибег к заговорам и к убийствам. Он не только обязан своим восшествием на трон физическому устранению Арсеса, но, кроме того, как пишет Александр, он состоял в заговоре с убийцами его отца Филиппа [76] Арриан II. 14.5. . Того же Дария подозревают в том, что в течение первого года войны он нанимал наемных убийц и отравителей для того, чтобы трусливо избавиться от своего врага. Древние авторы сообщают, - относя этот эпизод к различным датам между Граником и Иссом, - что под предлогом послания сатрапу Великой Фригии Дарий вступил в контакт с Александром Линкастом, членом высшей македонской аристократии, и обещал ему, что "если бы он убил царя Александра, Дарий сделал бы его царем Македонии и дал бы ему, помимо царской власти, тысячу золотых талантов". Сисинес, посланец, был схвачен и признался; Александр Линкаст также признался в этом и был заковал в железо [77] Арриан 1.25. . Согласно другому обвинению, на этот раз приписанному Пармениону и, вероятно, полностью выдуманному во всех деталях, Дарий, кроме того, связался с Филиппом, врачом Александра. Он обещал ему тысячу талантов и руку своей сестры, если бы тот отравил своего великого пациента. Эта история позволяет древним авторам отметить великодушие Александра и его мужество по отношению к смерти, а также преданность тех, кто ему служит [78] Арриан II.4.9–11; Квинт Курций Ш.6.4–17. . Нет ничего удивительного в том, что этот exemplum будет фигурировать в сборнике Валерия Максима в сопровождении пристроенной к нему монархической морали: "Бессмертные боги... не позволили, чтобы несправедливый донос вынудил его оттолкнуть средство, способное спасти ему жизнь" [79] Валерий Максим III.8.6. .

Незадолго до Гавгамел Великий царь возобновил свои махинации. Поскольку он тщательнейшим образом выбирал место предполагаемой битвы, его обвинили в том, что он хочет избежать генерального сражения. С одной стороны, он пытается помешать своему врагу продвигаться вперед, применяя тактику выжженной земли, что вызывает тревогу Александра: "Он боялся увидеть, что враг скрывается во внутренних районах царства, после чего ему придется следовать за ним в одиночестве и отчаянной нищете" [80] Квинт Курций IV.9.13. . Кроме того, Великий царь пытается найти союзников в лагере Александра, в особенности среди греческих войск, поскольку надеется на то, что их верность Александру не слишком крепка:

"Перехватили письмо Дария, в котором он торопил греческих солдат, подбивая их убить царя или выдать его при помощи предательства; Александр решил прочитать его перед войсками - настолько он доверял приверженности и верности греков. Но Парменион, как и другие, убедил его не делать этого, утверждая, что не надо допускать, чтобы подобные посулы доходили до ушей солдат: "Чтобы расставить ловушку царю, было достаточно одного человека; жадность не познает страха перед святотатством". Александр признал обоснованность этого мнения и снялся с лагеря" (Квинт Курций IV. 10.16-17).

В ходе подготовительных маневров, происходивших перед сражением при Иссе, и под градом критических замечаний греческих военачальников, Дарий с явным пылом возражает: "Если бы он продолжал отступать, он без сомнения отдал свое царство врагу; исход войны зависит от славы лидера, и тот, кто отступает, создает основу для бегства" [81] Квинт Курций III.8.7. . Эта выразительная мужская уверенность напоминает слова, которые Юстиниан вкладывает в уста Дария, на этот раз перед приходом Александра. Царь хвалится, что он намеренно позволяет Александру проникнуть в глубь своих земель, прежде чем приказать своим сатрапам остановить его на равнине Адраста (сражение при Гранике):

"Между тем царь Дарий, уверенный в своих силах, пренебрег хитростью и утверждал перед своими приближенными, что скрывать свои намерения означает просто украсть победу. Вместо того чтобы отразить врага от своих границ, он позволил ему проникнуть в центр своего царства; он был уверен, что больше славы в том, чтобы изгнать врага, чем в том, чтобы не дать ему войти" (XI.6.8-9).

Заявления несколько парадоксальные, если вспомнить слова Диодора: "вынужденный необходимостью", Дарий после сильных колебаний возглавил армию, чтобы повести ее навстречу Александру [82] Диодор XVII.30.7 (anagkazo). .

Согласно Квинту Курцию, Дарий оправдывал, также свое решение долгом, который велел ему оставаться верным персидскому обычаю: "Разделять войска было никоим образом невозможно, ввиду соблюдения обычая предков, которые всегда единым фронтом безбоязненно вставали перед армиями врага" [83] Квинт Курций III.8.7–9: Mos maiorum (обычай предков). . Можно долго теряться в догадках о смысле этой формулировки и о природе обычая, упомянутого Дарием, который внезапно становится сильно озабоченным и стремящимся немедленно устремиться в бой. И снова решение приносит Геродот. Когда Ксеркс собирает высшую персидскую знать, чтобы представлять им свои планы и выслушать их мнения, он предваряет свою речь словами: