Борислав Печников - «Рыцари церкви». Кто они? Очерки об истории и современной деятельности католических орденов

Рыцарское рвение в боевых действиях хорошо видно на примере поведения тамплиеров при осаде Аскалона в 1153 г. Гийом Тирский пишет: когда часть стены рухнула,

«всё войско бросилось туда, где по божьему велению был открыт проход. Однако магистр ордена храмовников опередил всех, вместе со своими тамплиерами занял провал в стене и никого, кроме членов ордена, не пропускал в город, ибо первые получают самую богатую добычу. Когда же горожане увидели такую картину, то они воодушевились и стали мечами рубить тех немногочисленных рыцарей, которых пропустил магистр…».

Центры духовно-рыцарских орденов в государствах крестоносцев после потери Иерусалима были перенесены в большие укреплённые крепости: иоанниты упрочились в Маргате, тамплиеры – в так называемом Храме паломников под Акрой, а тевтонцы в Монфоре. Число рыцарей – членов орденов в пропорции к их политическому и военному влиянию оставалось на Востоке в общем-то незначительным, к тому же оно уменьшалось после кровопролитных боёв. Так, например, в битве под Газой в 1244 г. погибло и было взято в плен 312 тамплиеров, 325 госпитальеров и 397 тевтонцев, а в орденах осталось соответственно 36,26 и 3 рыцаря. Состав орденов тем не менее сравнительно быстро пополнялся за счёт западноевропейских феодалов.

Ещё много раз военно-монашеские конгрегации терпели фиаско и возрождались вновь. В разных формах и видах, насколько невероятным это ни покажется, они дожили до конца XX в., приспособившись к изменившимся в корне условиям и трасформировавшись в соответствии с требованиями сегодняшнего дня. Настоящие очерки призваны в какой-то мере показать, как развивались духовно-рыцарские ордены и близкие к ним братства на протяжении столетий, каким способом боролись они за выживание и почему Ватикан до сих пор поддерживает многие из этих, казалось бы, анахроничных объединений.

И поскольку, на наш взгляд, советскому читателю менее всего известны тамплиеры и их производные, а особенно связи этого древнего ордена с нынешними «рыцарями церкви», да и не только с ними, то мы и начнём наше повествование, нарушив хронологическую последовательность, именно с ордена рыцарей Храма.

Жильбера де Соньера разбудила утренняя прохлада. Он с неохотой скинул с себя блестевший от серебряных капелек росы дорожный плащ и сладко потянулся, почувствовав при этом, как хрустнули суставы. Хотя сон его был краток, виконт выглядел бодрым и отдохнувшим. Он подумал, что проснулся первым, однако ошибся: все его спутники уже были на ногах. По решительным движениям и довольному виду своего друга Хуана Ирибарне Жильбер без труда догадался, что испанец получил какое-то приятное известие.

Радость тёплой волной охватила его.

– Ты что-то знаешь? – вместо приветствия спросил Хуана виконт.

– Да, – ликующе рассмеялся Ирибарне и продолжал голосом такой густоты и силы, что ему, наверное, мог бы позавидовать Ричард Львиное Сердце: – Видно, само провидение послало нам этого мальчишку, – и он ласково погладил чёрные вихры какого-то чумазого паренька. – Я узнал от него всё, что нам нужно, – и Хуан раскатисто расхохотался.

Немного успокоившись, он продолжал:

– Неделю назад здесь действительно проезжали всадники и карета, в которой под охраной сидел какой-то пленник. Ты, конечно, можешь возразить мне, что это были не те, кого мы разыскиваем, но на сей раз предчувствие не обманывает меня. Мы наконец напали на след похитителей твоего отца.

Едва заметным кивком головы Жильбер дал понять, что надо не мешкая отправляться в путь. Да и лошади были уже запряжены.

Когда солнце поднялось над горизонтом, кучер Жан первым увидел ровные белые стены монастыря, возвышавшиеся вдали.

– Если они не успели увезти его в Париж, – размышлял вслух Ирибарне, – он может быть только здесь, в этой верной Филиппу обители.

Виконт вылез из кареты, и все четверо долго стояли в раздумье, прикидывая, с какого конца проникнуть в казавшуюся неприступной крепость. Затем Хуан, словно полководец, готовившийся к решительному сражению, лихорадочно поискав что-то глазами, твёрдо указал в сторону угрюмых развалин, заросших крапивой и чертополохом:

– Мы остановимся там. Нас не будет видно ни из монастыря, ни со стороны дороги.

Сжигаемому желанием поскорее отыскать отца, Жильберу всё же пришлось подчиниться Хуану. Ни на второй, ни даже на третий день испанец не разрешил ему и носа высунуть из довольно неуютного убежища.