Гровер Ферр Array - 1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит!

«Движение против Сталина имелось, но его лидерам недоставало дипломатичности и способностей. В результате оно не могло ни расшириться, ни увенчаться успехом…

Генерал Люшков ответил, что невозможно сказать, где антисталинское движение наиболее развито и где оно только развивается…

Движение, направленное против Сталина, не может быть четко определено…» [159]

Один из хорошо известных моральных и юридических принципов гласит: человек должен отвечать за логические последствия своих сознательных действий. Масштабы массовых репрессий и то, как их стал проводить Ежов, конечно, нельзя было предсказать заранее. Но все заговорщики «клубка», несомненно, понимали: в случае удачного государственного переворота гибель людей и разрушения огромных масштабов просто неизбежны.

Бухарин знал это. Он мог бы предотвратить многие потери, рассказав все Сталину. Ему лишь надо было сделать то, о чем он писал в своих письмах — «разоружиться» и без утайки дать полные признательные показания. Но, избрав другой путь, Бухарин стал ответственным за все чудовищные последствия, в том числе за массовые убийства советских граждан, проводившиеся другими соучастниками заговора — Ежовым и его кровавой сворой.

Сама по себе политика массовых репрессий возникла как ответная мера в борьбе с заговорами, особенно когда выяснилась причастность к ним Германии и Японии. Правда, в докладе на февральско-мартовском (1937) Пленуме ЦК Сталин попытался преуменьшить необходимость репрессивных мер, предложив вместо них развивать сеть политического образования для членов большевистской партии, в том числе ее руководителей. На том же Пленуме Бухарин и Рыков были исключены из Центрального Комитета и взяты под стражу, но больше тогда никто не пострадал. [160]

Но между этим и следующим июньским (1937) Пленумом стало известно о раскрытии в Красной Армии военного заговора во главе с Тухачевским; подробные признательные показания дали Енукидзе, Ягода, Бухарин. К последнему дню работы июньского (1937) Пленума 32 полных члена и кандидата в члены ЦК ВКП(б) были выведены из его состава за участие в антипартийном и антиправительственном заговоре в сотрудничестве со злейшими врагами СССР. Еще 8 членов были выведены из Центрального Комитета к октябрьскому (1937) Пленуму и еще 10 — к 4 декабря 1937 года. [161]

Нельзя исключать, что некоторые из членов и кандидатов в члены ЦК были невиновны, а обвинения против них сфабрикованы Ежовым и его присными. Однако докопаться до истины без тщательного изучения архивно-следственных дел практически невозможно, но именно их российские власти отказываются рассекретить. Что касается «реабилитационных» материалов, опираться на них довольно проблематично, поскольку, как установлено, они содержат искаженные или откровенно лживые сведения. [162]

Как бы то ни было, Бухарина никак нельзя отнести к числу невинно осужденных. Наоборот, его вина значительна и сомнению не подлежит. Несмотря на пребывание в тюремной камере и Бухарин, и другие его сообщники по заговору несут ответственность за атмосферу страха и многочисленные жертвы в период т. н. «большого террора», длившегося с августа 1937-го по ноябрь 1938 года.

Пора наконец сказать пару слов о терминологии. Понятие «большой террор» впервые появилось на страницах (и в названии) книги Роберта Конквеста — весьма известного полемиста времен «холодной войны». Именно ему удалось доработать хрущевскую концепцию сталинского периода истории — парадигму, которая, как мы теперь можем видеть, полностью несостоятельна. Больше двух десятилетий назад Роберт Тэрстон показал: советский народ не жил в атмосфере государственного террора, т. е. запугивания со стороны властей, даже в 1937–1938 годы. [163]Использование для указанного времени слова «террор» подразумевает, что одна из целей массовых репрессий состояла в том, чтобы «терроризировать» или, другими словами, запугать население, лишить его воли к сопротивлению и таким образом поставить на колени. Ничего более нелепого невозможно и придумать.

Положение, в котором оказалось сталинское руководство, погрузило страну не в атмосферу террора, а во что-то очень напоминающее панику. И в самом деле: раскрытие в апреле — июне 1937 года крупномасштабного заговора, в который оказались вовлечены крупнейшие военачальники и партийные руководители высшего ранга, действующие рука об руку с Германией и Японией, — к такому повороту событий не может быть готово ни одно из правительств.