Гровер Ферр Array - 1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит!

Теперь стало предельно ясным, что в «реабилитационном» решении, т. е. в постановлении Пленума Верховного суда СССР умышленно сфальсифицированы свидетельства по делу Бухарина. А последнее значит, что фактов, удостоверяющих его невиновность, просто не существует. Помимо прочего, в научно-исторических работах теперь нельзя отбрасывать такие источники, как показания Бухарина в суде и на следствии и его же ходатайства о помиловании, где он настаивает на своей вине. [82] Фотокопия ходатайства Бухарина о помиловании, датированного последним днем процесса — 13 марта 1938 года, имеется в «архиве Волкогонова». В тот же день Бухарин написал более длинное прошение. В обоих документах он категорично подтверждает свою вину, заявляя, что за совершенные преступления его «нужно было бы расстрелять десять раз». Оба бухаринских ходатайства о помиловании опубликованы в: «Рассказ о десяти расстрелянных». // Известия. 1992, 2 сентября. С. 3.

Тот факт, что первая же из «реабилитаций» времен перестройки и гласности зиждется на лжи и подлогах, означает, что нет и не может быть доверия ко всем другим документам «эры Горбачева», посвященным сталинскому периоду истории СССР. Умышленная, расчетливая фальсификация, с какой мы сталкиваемся в случае постановления Пленума Верховного суда СССР, открыла дорогу подтасовкам такого же сорта. [83] На заседании комиссии по расследованию дела Бухарина и Рыкова Сталин предложил ограничиться весьма умеренным наказанием провинившихся. Гетти и Наумов, изучив голосование комиссии, указывают, что сталинское предложение — административная ссылка — оказалось самым мягким из всех прозвучавших. И «это был третий случай, когда Сталин лично вмешался, чтобы не отдавать Бухарина под суд» (J.A.Getty, O.V.Naumov. P. 416). Под давлением радикально настроенных членов ЦК окончательная формулировка решения комиссии была изменена и вместо административной ссылки там уже говорилось о необходимости «направить дело Бухарина—Рыкова в НКВД». Большинство остальных членов комиссии голосовали за некое «предложение т. Сталина». Текст, опубликованный в «Вопросах истории», не указывает, в чем именно состояло это предложение. Что выглядит довольно курьезно, поскольку там же опубликована фотокопия машинописного протокола заседания комиссии с рукописной правкой (по-видимому, председателя комиссии А.И. Микояна). Интернет-сайт общества «Мемориал» (http: //www.memo.ru/ historv/v 1937/ 1937.htm) и множество печатных изданий (и в том числе сами публикаторы стенографических материалов) продолжают трактовать Пленум как инициированный Сталиным «импульс новому витку широкомасштабных репрессий» (Вопросы истории. 1992, № 2–3. С. 3). Поскольку сам документ был обнаружен нами случайно и до сей поры хранился властями в тайне, можно предположить, что широкий доступ исследователей к материалам из закрытых архивов бывшего СССР способен еще больше поколебать господствующие ныне исторические парадигмы.

Выход в свет биографий Сталина в последние годы стал все больше напоминать поточное производство со штамповкой новых сочинений по одному антикоммунистическому шаблону. Недавний пример — пухлый труд Роберта Сервиса, члена Британской академии и профессора оксфордского колледжа Св. Антония. Где-то в самом конце 760-страничного фолианта читатель имеет счастье лицезреть такой вот пассаж:

«Стол Сталина на Ближней даче хранил волнующие секреты. В нем лежали три листка бумаги, спрятанные в выдвижном ящике стола под газетой. Один из листков представлял собой записку от Тито:

«Сталин. Перестаньте подсылать мне убийц. Мы уже поймали пятерых, одного с бомбой, другого с винтовкой… Если вы не перестанете присылать убийц, то я пришлю в Москву одного, и мне не придется присылать второго».

Так один гангстер пишет другому. Никто еще не перечил Сталину подобным образом; возможно, именно поэтому он и сберег записку. Он также сохранил последнее из писем, написанное ему Бухариным: «Коба, зачем тебе понадобилась моя смерть?» Жаждал ли Сталин вкушать удовольствие при его перечитывании? (Невозможно поверить, что у него сохранялось некое искаженное чувство привязанности к Бухарину). На третьем листке было письмо, продиктованное Лениным 5 марта 1922 года, где Сталину предъявлялось требование извиниться перед Крупской за нанесенное ей устное оскорбление. Письмо стало последним ленинским посланием и потому особенно ранящим. Сталин не стал бы держать его в столе, если бы это не отдавалось эхом в тайниках его памяти.