Дмитрий Хмельницкий - Нацистская пропаганда против СССР. Материалы и комментарии. 1939-1945

Мы отстаивали точку зрения желательности и спешности привлечения солидных иностранных деловых кругов в различные области советского хозяйства, преимущественно в тяжелую промышленность, для стройки больших и сложных промышленных комбинатов и для разработки и последующего хозяйственного освоения особо трудных сырьевых источников. Практика показала, что те концессии, которые были построены на основе долгосрочных прочных договоров, быстро расцветали и оказывались необычайно жизнеспособными, даже несмотря на всякие политические, налоговые и личные трудности.

Этому было достаточно примеров.

Много больших иностранных концессионных предприятий, как, например, шведская фабрика шарикоподшипников СКФ, немецкая лесная концессия «Мологалес», англо-американские золотые прииски на Лене – «Лена-Гольдфильдс», немецкая сельскохозяйственная концессия «Друзаг» на Карказе, финская лесная концессия «Реполовуд» в Карелии и много других руководимых иностранными специалистами предприятий являлись цветущими оазисами в общем хаосе работавших при подобных же условиях советских предприятий.

Производственные расходы концессионных предприятий, несмотря на систематическое налоговое переобложение и другие расходы, всегда были значительно ниже, чем в однородных советских предприятиях. В то же время советские рабочие на концессиях были материально гораздо лучше обеспечены, чем их товарищи на советских предприятиях.

Точно так же и качество продукции большинства этих иностранных концессий во всех отношениях значительно превосходило советское.

Рабочие зарабатывали лучше, хотя получали только то, что им полагалось по тарифной сетке. Однако заработок был всегда значительно выше, чем на советских предприятиях, так как сдельщина, лучшая организация, целесообразное распределение работы и лучшее использование машин и станков – все это делало возможным повышение производительности труда.

Таким образом, многие из этих иностранных концессий являлись действительно образцовыми предприятиями, которые могли служить примером для всего советского хозяйства.

Тем не менее партийные и советские бюрократы ненавидели эти предприятия и придирались к ним, где только было можно. Советский рабочий не должен был знать, что можно хозяйничать несколько иначе, чем он привык видеть на советских предприятиях.

Кроме того, концессиям ставилось в вину то обстоятельство, что в качестве рабочей силы у них особенно предпочитались те люди, которые носителями власти отбрасывались как «подонки советского общества в помойные ямы Советского государства», то есть так называемые «лишенцы». Это были лишенные всяких прав советские люди, которые раньше владели какими-либо собственными предприятиями, или бывшие офицеры, чиновники полиции, жандармерии и юстиции, а также люди, принадлежавшие к другим профессиям и сословиям, к которым большевики относились с презрением еще с царских времен.

Иностранные концессионеры, конечно, знали, что в таких случаях шла речь об элите русского населения. Поэтому понятно, что именно эти люди предпочитались для работы на иностранных концессиях. Все эти несчастные рады были найти здесь убежище. Благодарность, а также и стремление показать высокие образцы работы и этим демонстративно подчеркнуть свою индивидуальную ценность подстегивали эту рабочую силу и приводили к высокой продуктивности. При помощи этих людей концессионные предприятия очень быстро поднимали свою работу на большую высоту.

Быстрый расцвет иностранных концессионных предприятий, их выдающиеся производственные результаты и в особенности спокойная и сытая жизнь занятых на них рабочих и служащих привели к тому, что в конце концов к ним устремились массами со всех концов Советского Союза способные и любящие порядок люди. Здесь уже не помогала самая напряженная пропаганда о «капиталистических эксплуататорах», работать на которых было изменой пролетариату.

Советский рабочий не мог на долгое время удовлетвориться обещаниями на бумаге, которые были не в состоянии насытить его. Он предпочитал работу «под кнутом капиталистического рабства» «свободной жизни в своем собственном социалистическом государственном предприятии».

Конечно, все это было известно высшим партийным и советским учреждениям. Из-за этого среди большевистских руководителей возникали большие разногласия и острые личные столкновения.