Пауло Коэльо - Дьявол и сеньорита Прим

Снова повисло молчание, и все поняли, что жертва наконец-то избрана.

- Остается последнее, - промолвила хозяйка гостиницы. - Мы знаем, когда состоится жертвоприношение во имя процветания нашего города. Знаем, кто будет принесен в жертву: благодаря этой процедуре праведная душа вознесется к небесам и вместо страданий, которыми полна ее жизнь на этом свете, обретет счастье. Остается узнать, как мы это сделаем.

- Надо бы потолковать со всеми мужчинами Вискоса, - сказал священник. Пусть в девять часов вечера они соберутся на городской площади. Мне кажется, я знаю "как". Незадолго до назначенного срока встретимся здесь же, в ризнице, и поговорим без посторонних.

Прежде чем все покинули ризницу, он попросил, чтобы жена мэра и хозяйка гостиницы, покуда будет идти собрание, отправились к Берте и завели сней беседу. Хотя старуха никуда не выходит по вечерам, предосторожность лишней не бывает.

В обычный час Шанталь пришла в бар. Он был пуст.

- Сегодня вечером на городской площади собирают всех мужчин Вискоса, объяснила хозяйка гостиницы.

Больше она могла ничего не говорить - Шанталь и так поняла, что должно произойти.

- Ты видела золото своими глазами?

- Видела. Но вы должны попросить, чтобы чужестранец перенес его сюда. Очень может быть, что он, добившись своей цели, решит исчезнуть из города.

- Он же не сумасшедший?

- Сумасшедший.

Хозяйка гостиницы сочла, что это - удачная мысль. Она поднялась в номер чужестранца и спустя несколько минут вернулась:

- Согласился. Сказал, что золото спрятано в лесу и что завтра он принесет его сюда.

- Тогда я сегодня, наверное, не нужна?

- Нет, нужна. Ты обязана выполнять условия своего контракта.

Хозяйка гостиницы не знала, как сообщить девушке подробности происходившего в ризнице разговора, но ей важно было видеть, реакцию Шанталь.

- Я просто пришиблена всем этим, - сказала она. - Хоть и понимаю, что тут надо семь раз отмерить...

- Пусть отмеряют не семь, а семьсот раз - все равно им не хватит храбрости отрезать.

- Может быть, - ответила хозяйка. - Но если бы все же решились, что бы ты сделала?

Она явно хотела знать, как отзовется на это Шанталь, и та поняла, что чужестранец был гораздо ближе к истине, чем она, столько лет прожившая в Вискосе. Собрание на площади! Как жаль, что виселицу снесли.

- Так что бы ты сделала? - продолжала допытываться хозяйка.

- Я не стану вам отвечать на этот вопрос, - сказала Шанталь, хотя совершенно точно знала, что сделала бы. - Скажу лишь, что Зло никогда не приведет за собой Добро. Сегодня днем я убедилась в этом на собственном опыте.

Хозяйка гостиницы, возмутившись в душе таким неуважительным к себе отношением, благоразумно сочла за лучшее не затевать спор, не ссориться с Шанталь - это сулило в будущем большие неприятности. Под тем предлогом, что ей надо подсчитать сегодняшнюю выручку (предлог, как она тотчас поняла, был совершенно нелепый, поскольку в гостинице находился лишь один постоялец), она удалилась, оставив Шанталь одну в баре. Душа ее была спокойна - сеньорита Прим не обнаружила никакого стремления взбунтоваться даже после того, как хозяйка сказала ей о сегодняшнем собрании на площади, намекнув тем самым, что дела в Вискосе пойдут по-другому. Что ж, этой девице тоже нужны деньги, и немалые - у нее вся жизнь впереди, и наверняка она захочет последовать примеру своих сверстниц и подруг детства, которые давно покинули Вискос.

Так что если помощи от Шанталь ждать не приходится, то и мешать она, по крайней мере, не будет.

После скудного ужина священник в одиночестве уселся на скамью в церкви. Он ждал мэра, который должен был прийти через несколько минут.

Священник оглядывал облупившиеся стены, алтарь, где не было ни одного мало-мальски приличного произведения искусства и где висели дешевые репродукции с изображений святых, в давние времена обитавших в здешних краях. Народ в Вискосе никогда не отличался религиозным пылом, несмотря на то, что именно святому Савинию обязан был город своим возрождением. Но люди забыли об этом, предпочитая вспоминать Ахава, кельтов, тысячелетние крестьянские суеверия и вроде бы не сознавая, что для избавления достаточно всего-навсего признать Иисуса единственным Спасителем человечества.

Несколько часов назад священник сам вызвался стать мучеником. Это был рискованный ход, но он не намерен был отступать и отказываться от своей жертвы, если бы только люди не были столь легкомысленны и если бы ими нельзя было манипулировать с такой легкостью.