В Коковцев: Из моего прошлого 1903-1919 годы (Часть 1 и 2)

Знакомые наши собирались уже было уходить по домам, когда раздался звонок, и мне подали конверт от Танеева и в нем указ о моем назначении Министром Финансов, с приложением церемониала открытия Государем в Зимнем Дворце Государственной Думы и Государственного Совета.

Первым движением моим было позвонить по телефону Горемыкину и спросить его, что все это обозначает, но мне никто на повторные мои звонки не ответил, и я встретился с моим новым председателем совета Министров, как и с моими новыми коллегами, только в Зимнем Дворце, куда мне пришлось таким образом явиться в неожиданном для меня положении Министра Финансов, против всякого моего желания и вопреки надежде моей на то, что эта чаша миновала меня.

Встретившись со мною при входе в тронную залу, Горемыкин, как ни в чем не бывало, просто сказал мне: "Вы, конечно, обвиняете меня в том, что я подвел Вас, обещавши Вам не настаивать перед Государем на Вашем назначении, а на самом деле настоял на этом, пользуясь тем, что я {172} хорошо знаю, насколько Вы преданы Царю и готовы исполнить Его волю.

Государь мне сказал два дня тому назад, что Он согласился освободить Вас от удовольствия идти под расстрел и хочет приберечь Вас для будущего, и спросил меня, почему бы не оставить пока Шипова на Вашей прежней должности".

- "Я ничего не имею против Шипова лично, хотя убежден в том, что ему не справиться в этой новой роли, но нельзя отступать от принятого решения - не оставлять никого из прежнего состава, а другого кандидата у меня положительно нет, и я не вижу, почему нужно оставлять Вас в привилегированном положении, когда я сам был бы только счастлив оставаться там, где я был".

Государь сказал мне на это, - пусть и Владимир Николаевич последует Вашему примеру и - подписал привезенный мною к Нему указ, прибавивши, что если Вам станет невмоготу, то Вы всегда можете впоследствии исполнить Ваше желание вернуться в Государственный Совет".

Всякие дальнейшие разговоры между нами на эту тему были совершенно бесполезны, и мне пришлось занять мое место по правую сторону трона, среди моих новых коллег, которые встретили меня впервые после нашей длинной разлуки, так как никого из них я не видел после моего возвращения из заграницы.

А люди тут были все давно знакомые: Кауфман-Туркестанский, Щегловитов, Стишинский, Шауфус, назначенный Министром Путей Сообщения косвенно по моему указанию, так как при первом моем свидании, Горемыкин спросил меня, кого я считал бы более подходящим для этого места - Инженера ли Шауфуса, или Князя Голицына, Управляющего Экспедицией Заготовления Государственных Бумаг, про которого ему говорят, что он весьма энергичный и дельный человек.

Первого я знал мало, а второго знал хорошо по его службе в Министерстве Финансов и сказал только, что я просто не понимаю, как можно брать в такую пору на ответственную должность человека, хотя бы и архиэнергичного, но не имеющего никакого понятия о деле, которым он никогда не занимался. Этого было достаточно для того, чтобы тут же решить судьбу ведомства Путей Сообщения к моменту образования нового кабинета.

В числе моих новых коллег были и такие, которых я совсем не знал и в частности - новый Обер-Прокурор Святейшего Синода, Князь А. А. Ширинский-Шихматов.

Его политический облик был, однако, настолько хорошо известен, что новый Государственный Контролер Шванебах тут же подошел ко мне и поздравивши меня в привычной ему шутливой форме {173} с тем, что мне "не удалось сбросить с себя хомута, который, вероятно, скоро намнет всем нам не малые мозоли, если даже не свернет кое кому из нас шею", заметил, что ему кажется "как будто бы не совсем понятным состав нового правительства и присутствие в нем не малого количества элементов не слишком нежно расположенных к идее народного представительства и едва ли способных внушить особое к себе доверие со стороны последнего.".

Я успел только ответить ему, что с этой точки зрения, пожалуй, что и все мы принадлежим к тому же разряду, начиная с нашего Председателя, как стали постепенно подходить особы Императорского Дома, и нам пришлось прекратить наш беглый разговор.

Странное впечатление производила в эту минуту тронная Георгиевская зала, и думалось мне, что не видели еще ее стены того зрелища, которое представляла собою толпа собравшихся.

Вся правая половина от трона была заполнена мундирною публикою, членами Государственного Совета и - дальше - Сенатом и Государевою свитою.