Артур Конан-Дойль - Тайна Клумбера

- Дорогой мой! - сказал генерал. - Сделать ничего нельзя, поэтому успокойтесь. Пусть события идут своим чередом. С моей стороны было, конечно, глупо прятаться за укрытиями из дерева или камня. Все это объяснялось тем, что я не мог оставаться пассивным. Лучше делать хоть что-нибудь для самосохранения, пусть даже бесполезное, чем покорно ждать. Вот этот мой друг, занимающий скромное место в мире, и я оказались в таком положении, в каком, думаю, никто еще не был. Нам остается только поручить себя неисчерпаемому милосердию всевышнего и надеяться, что наши страдания в этом мире уменьшат нашу кару на том свете. А теперь я ухожу, мне нужно уничтожить кое-какие бумаги и привести в порядок много дел. Прощайте!

Он протянул мне руку через проделанное мною отверстие и крепко сжал мои пальцы. Затем он твердым и решительным шагом направился к дому в сопровождении мрачного капрала.

Я пошел в Бранксом очень расстроенный, недоумевая, что же мне-то делать!

Было ясно, что подозрения моей сестры оправдались полностью, существует самая тесная связь между появлением у нас трех индусов и загадочной опасностью, угрожающей генералу.

Представляя себе Рам-Сингха, его благородное лицо, утонченные манеры и слова мудрости, я не мог допустить мысли о каком-нибудь насилии с его стороны. Сейчас, думая об этом, я поражаюсь, какой ужасный гнев скрывался в этих черных проницательных глазах. Я чувствовал, что из всех людей, с которыми я сталкивался, мне меньше всего хотелось бы навлечь на себя именно его гнев. Но мне было непонятно: как могли два человека, столь далекие друг от друга, грубый старый капрал и англо-индийский генерал - заслужить одинаковую ненависть этих индусов. И, если опасность носила материальный характер в полном смысле этого слова, почему генерал не согласился с моим предложением взять под стражу этих людей, хотя, честно говоря, мне было бы крайне неприятно применять суровые меры да еще на таких туманных основаниях.

На этот вопрос не было ответа, и все же торжественные слова генерала и ужасающая серьезность его и капрала не позволяли мне думать, что их опасения лишены оснований. Все это было головоломкой, совершенно неразрешимой головоломкой!

Для меня было ясно одно: при моем неведении и после категорического запрета со стороны генерала я не мог вмешиваться в это дело каким бы то ни было способом. Мне оставалось только ждать и молить небо, чтобы опасность была устранена или, по крайней мере, не коснулась моей Габриель и ее брата.

Я шел по тропинке, погруженный в думы, и достиг уже калитки, ведущей на бранксомскую лужайку, как с изумлением услышал очень взволнованный громкий голос отца. За последнее время старик был так далек от повседневных хозяйских забот, так погружен в свои научные занятия, что было очень трудно привлечь его внимание к обычным житейским делам. Я был удивлен и недоумевал, что могло вывести его из себя. Тихонько отворив калитку и обойдя кусты, я увидел, что отец разговаривает именно с тем человеком, который занимал мои мысли, - с буддистом Рам-Сингхом. Они сидели на садовой скамье, и индус, кажется, приводил какие-то веские доказательства, отмечая каждый пункт коричневыми пальцами, а отец с искаженным лицом громко опровергал эти доводы и приводил свои аргументы.

Они были так погружены в спор, что я простоял две минуты почти вплотную, прежде чем они заметили мое присутствие. Увидев меня, жрец поднялся и приветствовал с величавой учтивостью и полной достоинства благосклонностью, которые произвели на меня такое впечатление накануне.

- Вчера я обещал, - сказал он, - доставить себе удовольствие навестить вашего отца. Видите, я сдержал свое слово. Я даже осмелился спросить его мнение по некоторым вопросам, связанным с санскритом и индийским языком. В результате мы более часа ведем полемику и не можем друг друга убедить. Не претендуя на столь глубокие теоретические познания, которые сделали имя Джона Хэнтера Уэста известным среди ученых Востока, я уделил особое внимание одному вопросу, относительно которого я точно знаю, что ваш отец ошибается. Уверяю вас, сэр, что в семисотом году и даже позднее санскрит был разговорным языком для основной массы обитателей Индии.

- А я уверяю вас, сэр, - с жаром воскликнул отец, - что к тому времени этот язык был уже мертв и забыт. Только ученые пользовались им в научных и религиозных трудах, совершенно так же, как латинский язык применялся в средние века, спустя много лет, как на нем перестали говорить народы Европы.