Лев Ельницкий - Возникновение и развитие рабства в Риме в VIII—III вв. до н.э.

Древнейшее римское право, которое традиция именует священными или же царскими законами, кодифицированное в конце царского периода понтификом Папирием и носящее поэтому также имя «Папириевых законов», до нас в подлинном виде не дошло и судить о его сколько–нибудь общих формулировках в отношении рабов или других неполноправных групп населения не представляется возможным. Из Дионисия, однако, известно [2], что царь Сервий Туллий, учредив манумиссию и приравняв вольноотпущенников к свободным, присоединил их к учрежденным им четырем городским трибам или районам (quattuor regiones). Хотя в той форме, как о нем сообщает Дионисий, свидетельство это вряд ли обладает исторической точностью (скорее всего оно испытало на себе влияние событий, имевших место в IV в. до н.э. во время цензорства Аппия Клавдия Цека, приписавшего большое число вольноотпущенников и других юридически неполноценных граждан к трибам), оно все же не должно считаться чистым вымыслом и, вероятно, соответствует каким–либо актам в отношении неполноправного населения при последних царях и в особенности именно при Сервии, в деятельности которого, очевидно, следует видеть стремление опереться на широкие демократические слои.

Существенной чертой этого древнего сакрально–царского права в отношении рабов была его близость к праву «свободных» (liberi). Моммзен подчеркивает, что обозначение этим словом родичей и домочадцев как бы лишь еще более удостоверяет их зависимое положение [3]. И действительно, в предварение закона XII таблиц, устанавливающего троекратное право для pater familias на продажу filius familias, после чего последний мог получить эманципацию и выйти из рода, мы находим традиционное сообщение о том, что царь Нума Помпилий ввел закон, запрещающий продажу женатых сыновей фамилий [4]. [162]

Эти аналогии в правовом положении зависимых и свободных членов фамилии утверждают единый источник права для лиц той и другой категории и показывают его предпосылки в обычаях разлагающегося патриархального рода. Подобный параллелизм в правовом положении раба и свободного домочадца может быть прослежен и далее: emancipacio — единственный способ освобождения для filius familias от власти домовладыки — совершалась тем же порядком, что и manumissio — единственный легальный способ освобождения на волю раба. Оба акта предусматривали одинаковую гражданскую процедуру с участием соответствующих магистратов. Политическое положение освобожденного раба (libertus) [5]и эманципированного домочадца (liberus) во многих чертах было сходно в эпоху разложения родового правопорядка: и тот и другой в общественном отношении был связан известными ограничениями, поскольку находился в отрыве от рода и курии; практически он мог найти поддержку лишь у какого–либо патрона [6].

Выше уже отмечалось, что царское право в его желании обеспечить известную гражданскую поддержку лицам, [163] стоящим вне рода, ради привлечения их на сторону царя в его антагонистических отношениях с патрициатом, вступало в противоречие с правом гентильным и в вопросах, касающихся положения зависимых членов общины (в древнейшее время, как мы знаем, и рабы в определенном смысле принадлежали роду и общине). Эту же противоречивость обнаруживают законы XII таблиц, сохранившие многие черты древнего гентильного права и в то же время зафиксировавшие первые успехи плебса, означавшие победу нового республиканского строя. К таким победам относится прежде всего признание юридической правомочности пролетариев, т.е. лишенных недвижимости граждан (I, 4), политическая правомочность которых выражена в центуриатном строе, предусматривающем дополнительные центурии пролетариев.

Однако применительно к основным социальным категориям и их взаимоотношениям децемвиры — составители законов XII таблиц — выступают как охранители древних консервативных норм. В этих законах подтверждены отношения патроната и клиентелы (VIII, 21). При этом закон оговаривает лишь сакрально–юридическую сторону этих отношений, диктуя патрону его обязанности в отношении клиента и предполагая обязанности клиента по отношению к патрону ясными без каких–либо оговорок и не подлежащими каким–либо правовым ограничениям [7]. К тому же в связи с преступлениями патрона в отношении клиента Таблицы не предусматривают судебного преследования, а [164] лишь подтверждают установленную обычным правом религиозную ответственность (patronus si clientem fraudem tecerit sacer esto). Этим в законах XII таблиц утверждается древнейшая форма патроната и клиентелы, ставящая клиента в полную зависимость от патрона, который в своих действиях обязан был исходить лишь из моральных установлений сакрального права. Ко времени составления XII таблиц реальные отношения патроната–клиентелы уже должны были претерпеть известные изменения, связанные с введением центуриатного строя, в результате чего любой гражданин рассматривался в правовом отношении вне зависимости от его социального состояния, а лишь по имущественному признаку. Различая терминологически свободного, но подчиненного власти домовладыки общинника, клиента и раба, законы XII таблиц ставят их во многих отношениях в равные или близкие к таковым юридические условия.