Лев Лопуховский - Июнь. 1941. Запрограммированное поражение.

7) Даже дисциплина подорвана критикой со стороны подчиненных, которых к тому подталкивают и поощряют, своих начальников, постоянно подозреваемых в том, что завтра они окажутся «врагами народа».

Эта прискорбная ситуация, которая нанесла советским кадрам (по крайней мере, высшему командованию) более серьезный урон, чем мировая война, делает Красную Армию в настоящее время почти непригодной к использованию. Советские власти отдают себе в этом отчет и прилагают неослабные усилия по скорейшей подготовке новых кадров. Однако, несмотря на создание многочисленных новых училищ и интенсивное направление офицеров на курсы повышения квалификации, для того, чтобы зарубцевались тяжелейшие раны от катастрофы, вызванной чисткой, по всей вероятности, потребуются многие годы» [157].

Просим извинения у читателя за пространную цитату, в которой изложен весьма компетентный, на наш взгляд, анализ кадровой политики советского руководства и состояния боеспособности РККА в связи с репрессиями. Представители ближайших соседей СССР сделали те же самые выводы из происходящих там событий. Скажем, латышский военный атташе майор Понтер в августе 1938 г. написал в Ригу:

«Быстрая смена командиров и исчезновение имен прежних вождей из печати свидетельствуют о том, что армия понесла огромные потери за время чисток. ‹…› боеспособность Советской армии так сильно пострадала в результате недавних расследований и казней, что советский режим осознал свою неспособность воевать и пойдет на неограниченные уступки, лишь бы избежать сейчас большой войны» [159].

По оценке польского министра иностранных дел Бека, после больших московских процессов СССР стал «слишком слаб, чтобы начать военные действия» [160].

Такое низкое мнение о боевой готовности Красной Армии и уровне подготовки ее командного состава, несомненно, поощряло его врагов на агрессивные действия. В то же самое время и потенциальные друзья больше не рассматривали Советский Союз в качестве подходящего возможного союзника. Его перестали считать сильным в военном отношении и те, и другие. Причем именно тогда, когда Вторая мировая война была уже на пороге…

В ночь на 30 сентября 1938 г. в Мюнхене руководители Англии и Франции подписали печально знаменитое соглашение и тем самым допустили грубейшую политическую ошибку, пойдя на поводу у Гитлера и отдав ему Судетскую область Чехословакии. Тогда перед ними стоял нелегкий выбор: немедленно начать войну с Германией или довериться обещанию фюрера, громогласно заявившему за три дня до Мюнхенского сговора на митинге в берлинском Дворце спорта перед 15 тысячами нацистских активистов:

«Мы подходим сейчас к последней проблеме, требующей своего разрешения. Это последнее территориальное требование, которое я выдвигаю перед Европой. В 1919 году три с половиной миллиона немцев были отрезаны от своих соотечественников группой сумасшедших политиков».

И добавил, обращаясь в адрес английского премьер-министра Чемберлена:

«Я по-прежнему заверяю его, что, когда чехи урегулируют отношения со своими национальными меньшинствами, государство Чехословакия перестанет меня интересовать, и, если хотите, я могу дать ему еще одну гарантию: нам не нужны никакие территории Чехословакии» [161].

В тот злосчастный день Чемберлен и его французский коллега Даладье предпочли поверить лживым словам фюрера. Они хотели купить долговременный мир в Европе за кусок чешской земли, но договору, подписанному ими в Мюнхене, была суждена короткая жизнь. Всего через полгода, несмотря на все свои обещания, Гитлер без всякого смущения проглотил Чехию. Все было сделано без применения силы: оказалось вполне достаточно только угрозы со стороны Германии. Слабовольный чешский президент Гаха не выдержал бесцеремонного давления нацистов и 15 марта 1939 г. сам подписал в Берлине официальную декларацию. Там говорилось:

«Президент Чехословакии заявил, что, стремясь ‹…› к окончательному установлению мира, он с полным доверием отдает судьбу чешского народа и страны в руки фюрера германского рейха» [162].

В тот же день немецкие войска начали оккупацию Чехии (Богемии) и Моравии, а назавтра всему миру было объявлено об их присоединении к Германии в качестве протектората. Еще накануне, 14 марта, от Чехии отделилась Словакия, создав свое собственное марионеточное правительство. Таким образом, формально Гитлер не нарушил Мюнхенское соглашение: Чехословакии, незыблемость границ которой была гарантирована, де-юре уже не существовало. Тем не менее, все эти драматические события полностью развеяли все былые иллюзии лидеров западных стран относительно действительных намерений и целей германского руководства. Они, наконец, осознали, что их прежняя близорукая политика умиротворения только поощряла растущий аппетит нацистов, которых можно было остановить только силой или, по крайней мере, угрозой силы.