Эдуард Кондратов - Птица войны

Привалившись плечом к борту брички, Генри внимательно вглядывался в местность, по которой сбегала дорога. Дай бог, если впереди окажется завал, упавшее дерево или любое другое препятствие. Тогда он непременно использует свой шанс - ждать больше нельзя. Но что-то не похоже, чтобы здесь можно было встретить хоть один сломанный ствол, - могучим каури не страшны любые ураганы. Вцепившись гигантскими щупальцами корней в глинистую почву, они стоят здесь не шелохнувшись уже по триста, по пятьсот лет.

Неожиданно земельный комиссар, чья фигура маячила сейчас шагах в тридцати от брички, осадил коня. Приподнявшись на стременах и вытянув шею, он в течение нескольких секунд напряженно вглядывался в полого спускающуюся перед ним дорогу. Затем пришпорил вороного и стремительно поскакал вперед. И тут же Генри увидел обшарпанную крышу поднимающегося снизу фургона.

В груди екнуло. На узкой лесной дороге без остановки не разминуться. Значит, через минуту-другую решится все.

Чтобы окончательно усыпить бдительность белобрысого конвоира, он отшатнулся от борта и, опустив голову, стал ждать приближения фургона. Сейчас его понурая фигура была воплощением безразличия ко всему на свете, но каждый мускул юноши напрягся до предела, а сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.

- Левее! Да левее, дьявол вас побери! - услышал он раздраженный голос Гримшоу.

Рыжеусый взмахнул бичом. Лошадка, всхрапнув, испуганно рванула бричку в сторону и встала. Тотчас справа затрещали кусты, и на расстоянии вытянутой руки Генри увидел перед собой две оскаленные конские морды, накренившуюся коробку фургона и странно знакомую спину приземистого человека в мятой шляпе и добела выцветшем балахоне. Однако приглядываться было уже некогда. Упав на локоть, Генри подобрал под себя ноги и встал на колени. Заметив, что внимание обоих солдат целиком поглощено протискивающимся мимо них фургоном, он проворно вскочил на ноги и выпрыгнул из брички.

Отчаянный возглас догнал его уже в воздухе.

- Сынок!..

Прыжок был удачным: приземлившись, Генри устоял на ногах. Но метнуться за ствол каури, как было задумано, он не смог: звук отцовского голоса внезапно лишил его воли. Оглянувшись, он увидел растерянное и радостное лицо старого Сайруса Гривса, который, стоя на облучке фургона, протягивал к нему руки.

- Отец... - хрипло пробормотал Генри, через силу сделал шаг от дороги и тут же свалился на землю, сбитый подножкой. Усатый возница, пыхтя, навалился на него, второй солдат мешком сползал с коня. Все было кончено. Побег провалился.

- Господин чиновник! Да что же это такое?! - раздался плаксивый голос Гривса-старшего. - Мой сын! Ведь это мой единственный сын!..

- Проезжайте! - судя по всему, Гримшоу был вне себя от злости. - Тем хуже для вас, старый осел!.. Ваш сын - изменник, слышите, вы?! Убирайтесь!

- Господин комиссар!.. Умоляю вас...

Зажмурившись, Генри с тоскливым отчаянием ждал, когда кончится мучительный для него диалог. Если бы он мог заткнуть уши... Только бы не слышать этих всхлипываний, этих униженных мольб. Скорее, скорее бы он уезжал...

- Генри... Сыночек...

Он приоткрыл веки. Отталкивая белесого солдата, Сайрус Гривс пытался приблизиться к нему. Лицо старика тряслось от горя, морщины мокро блестели.

"Мой отец... отец... отец..." - застучало у Генри в мозгу. Горло сдавило, к глазам прихлынули слезы.

- Уходи! Уходи, отец! - задыхаясь, выкрикнул Генри и, чувствуя, что последние силы оставляют его, стал биться головой о ремни на груди опешившего усача.

- Да он сумасшедший! - как через одеяло, услышал он удивленный голос Гримшоу.

ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ

состоящая из двух писем

Письмо первое. Передано через подкупленного надзирателя заключенному Оклендской тюрьмы Генри Гривсу.

"Январь, 16 дня, 184... года.

Дорогой Генри!

Весьма обрадован открывшейся возможностью передать вам эту записку: мистер Сайрус Гривс, ваш отец, оказывается, способен добиться всего, чего пожелает. Вот только с вашим освобождением у нас обоих ничего пока не выходит, хотя бумаг исписан целый ворох.

Буду откровенен: я не надеюсь ни на милость королевы, ни на снисхождение губернатора. Пожалуй, не помогут и деньги вашего отца. Простить покушение на Гримшоу вам еще могли бы, но участие в войне на стороне маори - ни за что. Однако духом вы все же не падайте, потому что петиции петициями, а друзья друзьями. Люди, которым вы дороги, сделают все возможное и невозможное, чтобы спасти вас от австралийской каторги. Так что ждите, время у нас есть. Прошло всего лишь полтора месяца, ответ же из Лондона придет не раньше, чем через год. Сложа руки мы, будьте уверены, сидеть не будем.