Лев Ельницкий - Знания древних о северных странах

Из сказанного об Аристее у Геродота с несомненностью явствует, что перед нами некий паредр Аполлона, его пророк, именем своим связанный более всего с Малой Азией (с Проконнесом, Артакой близ Кизика и с именем р. Каистра), но также с Сицилией [3] Plut., Rom., 28. и с Южной Италией, где Геродот был сам свидетелем его культа в Метапонте. Сообщение об исчезновении его, равно как и существование его в образе ворона, сближает Аристея с героизированными вождями, или ктистами (основателями общин), отожествлявшимися с божествами плодородия (ср. легенды об исчезновении Энея и Ромула). [4] Plut., Rom., 27. В свете этих данных понятно и его "авторство" Аримаспеи - поэмы, проникнутой идеями Аполлонова культа, сообщавшей о мифических народах гиперборейско-амазонского толка (гипербореях, аримаспах, исседонах), а также пророчествовавшей о нашествии киммерийцев и раскрывавшей его смысл и причины. Это обстоятельства должно служить указанием на время возникновения поэмы. Термином post quem следует признать нашествие киммерийцев в 40-х и 30-х годах VII столетия до н. э. на западные области Малой Азии. Возникновение поэмы не может быть очень отдалено от указанного времени и относится, вероятней всего, к концу VII, началу VI столетия до н. э., как ее и датировали с некоторыми колебаниями уже в древности.

Геродот так излагает "концепцию" Аристея: по его мнению, причиной нашествия киммерийцев была постоянная война между северными народами, которые все воюют между собой, за исключением гипербореев. Аримаспы вытеснили, исседонов, исседоны - скифов, а скифы в свою очередь - киммерийцев, живших у Южного (т. е., очевидно, у Черного) моря. [5] Herod., IV, 13. Геродот критикует Аристея, утверждая, что его повествование-де не согласуется с рассказами скифов. Однако версия самого Геродота, которую он, очевидно, и считает скифской версией, отличается от Аристеевой лишь тем, что скифов потеснили не исседоны, а ближе к ним расположенные массагеты, имени которых Аристей, по-видимому, не знает. В остальном же - и имени в самом существенном - в установлении в качестве причины похода киммерийцев в Малую Азию скифских передвижений Геродот в точности следует Аримаспее, что весьма важно для Выяснения происхождения представлений Геродота о киммерийцах и для истории самой киммерийской легенды.

Трудно сказать, базировалась ли Аримаспея на той ионийской периэгесе, на основании которой Геродот излагает географию скифских стран и стран, лежащих к северо-востоку от Скифии, а также поправляет Аристея. Скорее надо представить себе, что, наоборот, древняя ионийская периэгеса, составленная на основании данных греческих и иранских купцов, включила в себя также и мифико-географический материал, положенный в основу Аримаспеи.

В пользу этого предположения говорит то, что позднейшие авторы, пересказывающие Аристея, связывают с ним лишь мифические географические имена. К их числу может быть причислено также и более реальное имя исседонов, известное Гекатею Милетскому. Однако более или менее реальным в географическом отношении оно могло стать лишь со времен Кира Старшего, открывшего дорогу иранским купцам в Индию. На основании этих более точных сведений ионийские периэгесы и древнеионийские карты локализовали исседонов достаточно определенно: к северу от массагетов и к востоку от аргиппеев. [6] Herod., IV, 25. Впрочем, следуя этим же источникам и повторяя почти в точности перечисление племен, содержащихся у Геродота, Помпоний Мела, пользовавшийся, вероятно, основанными на древнеионийских данных картами (в частности картой Варрона) [7] Lucan., III, 280. , локализует исседонов между живущими на крайнем северо-востоке аримаспами и Меотидой. О том, что имя исседонов было связано первоначально с чисто мифическими представлениями, говорит, помимо его соседства с гипербореями и аримаспами, засвидетельствованного Аримаспеей, также и упоминание об исседонах (исседах) поэтом VII столетия до н. э. Алкманом, [8] Steph. Byz., s. v. Ίσσηδόνοι. в то время, когда греки еще не могли иметь определенных сведений о закаспийских странах. Впрочем, и в том, что сообщает об исседонах Геродот, достаточно мифических и преломившихся через источники культового характера черт, а локализация их Мелой вплоть до Меотиды подчеркивает лишний раз, что мифическая география исседонов была связана с Рипейскими горами, в основе представления о которых следует предполагать Кавказ.

Рассказывая об обычаях исседонов, Геродот (IV, 26) сообщает о них тоже, что ранее сообщал о массагетах (I, 216), а именно, что они варят труп умершего родственника вместе с мясом различных домашних животных и поедают его. Обычай отделки золотом священных чаш, изготовляемых из человеческих черепов, также подходит к обычаям массагетов, хотя бы в том смысле, что, по словам Геродота (I, 215), у них много золота. Совершенно несомненно, что исседоны и массагеты в его рассказе дублируют друг друга в некоторых отношениях, и обоим народам свойственны "гиперборейские" черты: у массагетов нет предела жизни, но они считают весьма счастливой описанную выше смерть, а исседоны почитаются "справедливым" народом и женщины у них пользуются равными правами с мужчинами. Следует думать, что подобная характеристика иссидонов, отдельные черты которой сообщались также и массагетам, заимствована из Аримаспеи или из других каких-либо сочинений, окрашенных в тона гиперборейской легенды и сдобренных идеями "Золотого века", преломившимися в культовой литературе святилищ Аполлона и родственных ему "пророков" и героев вроде Абариса, Залмоксиса и Аристея. Как видим, это те же черты, какие мы наблюдаем у "справедливых" абиев и галактофагов или у священных аргиппеев и энареев, наиболее же отчетливо и полно представленных в характеристике гипербореев.