Афанасий Коптелов - Великое кочевье

- Мам, надо этой кукле новое платье сшить. Старое замаралось.

- Сошьем, Цветочек, сошьем. И тебе к осени, к школе, сошьем новое платье. Ты ведь у меня учиться побежишь.

На окне Анчи складывал кубики.

Сунув сковородку в печку, Макрида Ивановна вернулась к кровати, на которой сидел Коля, повалила ребенка на спину, погладила ему живот и слегка потянула за ноги:

- Расти большой, зайчик серенький! - Потом она схватила его за руки: Ну, вставай. Будь сильным, товарищ Токушев. Учись ходить. - Поставила сына на пол и повела: - Гляди, гляди. Идет!

Из соседней комнаты вышел Борлай, в новых сапогах, в белой расшитой шелком рубашке; увидев младшего сына, рассмеялся:

- Идет! Ишь как ногами топает! Ты не держи его за руки.

- У меня дети растут, как грузди! Здоровенькие!

В минувшую ночь Борлай не мог уснуть. Слышал, как на городской каланче отбивали часы, как звучал пастуший рожок, собирая стадо. До рассвета мысленно бродил по родным горам, слушал весенний рев куранов и первый вылет кукушки. Он представлял себе, как распускался березовый лист и открывались яркие цветы, наполнявшие воздух пьянящими запахами. Ему хотелось развести костер по соседству с косматым кедром, съесть сырую, теплую почку курана, изжарить в пламени костра печенку, а потом, вернувшись в алтайское селение, выпить чашку араки...

После завтрака он надел черный пиджак и темно-зеленую фетровую шляпу.

Жена остановила его:

- Ты надолго уходишь?

- На весь день.

- А обедать как же?

- В столовой пообедаю, на выставке.

Проводив мужа, Макрида Ивановна глубоко вздохнула: "Сумрачный он у меня сегодня. Тяжело ему в городе работать".

4

Город строился на месте старой деревни. Через огороды и дворы пролегли новые прямые улицы, на пустырях поднялись четырехэтажные каменные дома.

Две речки разрезали город, между ними на зеленой стрелке - белые дворцы под праздничными флагами. Площадь переполнена людьми. Ни на одну ярмарку не собиралось столько. Мужчины в новых костюмах, женщины в ярких платьях.

Борлай Токушев шел туда. У мостика для пешеходов остановился, посмотрел на реку: мутная и тихая. Здесь, в предгорьях, нет такой прозрачно-чистой холодной и вкусной воды, какая журчит в горных речках. Скорей бы вернуться туда. Но... перевыборов в Советы в этом году не будет. Борлай не первый раз подумал о том, что хорошо бы поговорить по душам с секретарем обкома партии Копосовым, рассказать ему, как тяжело алтайцу из далеких горных долин жить в городе, где вместо цветущих полян - узкие улицы, вместо могучего кедра - тощие березовые прутики. Сказать ему, что работа в облисполкоме особенно трудна. Председатель часто уезжает в краевой центр или в аймаки. Тогда все идут к нему, заместителю. Перед Борлаем встают вопросы огромной важности. За его спиной - целая область. Ошибется он в решении какого-либо вопроса - это сразу почувствуют на местах.

"Пойду сегодня и скажу: "Отпусти назад, в колхоз, тяжело мне в облисполкоме, грамота моя небольшая, опыта мало"".

Токушев потряс головой:

"Не отпустит Федор Семенович. Хороший мужик, а не отпустит. Тепло улыбнется всем лицом и мягко так скажет: "Я тебе, дорогой мой, каждый день помогаю. Учись и работай". А может быть, даже по-отцовски постыдит: "Ты что же это, испугался трудностей? Нехорошо, друг, нехорошо"".

Вот если бы здесь был Филипп Иванович Суртаев! Тот бы помог уговорить Копосова. Но старого друга перевели на работу в краевой комитет партии. "Разве написать ему? Нет, не стоит зря время тратить. Суртаев тоже скажет: "Надо работать там, куда партия поставила".

По мостику от павильонов бежал молодой человек в синей блузе, сотрудник областного музея.

- Борлай Токушевич, я жду вас с самого утра. Эта алтайка откочевала из аила.

- Куда откочевала? Почему?

По указанию Токушева на выставке поставили три аила и юрту бая. На время праздника было решено "заселить" аилы такими людьми, которые могли бы давать посетителям объяснения. В бедняцкий аил в качестве хозяйки была поселена слушательница совпартшколы Яманай Тюлюнгурова.

- Мы хотели аил оборудовать как жилье алтайцев-шаманистов, деревянных идолов повесили. Она запротестовала, никак не могли уговорить.

Борлай пришел к подножию лысой горы, где стояли аилы. Осмотрев их, он вместе с сотрудником музея отправился искать Яманай по всем павильонам. Они встретили ее у коновязей, где стояли лошади каракольских колхозов.

- Ты почему из аила убежала? - спросил Борлай.