Лора Томпсон - Представьте 6 девочек

В 1989-м Диану пригласили на «Диски необитаемого острова». Она поговорила там и о своей дружбе с Гитлером («не жалею об этом»), и о том, справедливо ли обвинять ее мужа в антисемитизме: «Он вовсе не был анти, знаете ли. Он бы не отличил еврея от нееврея. Но на него так часто набрасывались евреи… и он принял вызов». На вопрос о Холокосте она ответила: «Боюсь, что я не верю в убийство шести миллионов. Мне кажется, это немыслимо. Слишком большое число. Но с точки зрения морали шесть миллионов или один — не имеет значения. Это совершенно неправильно. Я считаю это ужасным дурным делом».

Такова была ее позиция. Диана категорически осуждала Окончательное решение, но не в той форме, которая удовлетворила бы публику. Она не сказала тех слов, которых от нее ждали: она продолжала действовать на своих условиях. За исключением отношений с Мосли, она делала все по-своему и на своих условиях. И каким-то образом ей удалось то, чего не достигла никакая другая женщина: этот принцип тоже стал элементом ее обаяния.

Диана покинула «храм Славы» в 1999-м, перебравшись в красивую, светлую квартиру на рю де л’Университе. К тому времени она почти полностью оглохла — визиты в оперу еще с 1965-го не доставляли ей удовольствия, — но у нее оставались книги, глубочайшая любовь к литературе и семья. На следующий год Диана отпраздновала девяностолетие в «Отеле Крийон», окруженная более чем сорока своими потомками.

И сохранялась митфордианская связь, соединявшая Диану с Деборой, — последняя пара и единственная, где сестры никогда не обманывали друг друга. Их взаимное обожание было подлинным и не остывало. Политических убеждений Дианы Дебора не разделяла и даже не понимала, но принимала их вместе с Дианой и считала, что во второй половине жизни Диана «приближалась к святости». Молча подразумевалось, что это поразительное великодушие служило своего рода искуплением за прошлое.

Они переписывались до самого конца. Основной темой оставалось митфордианское прошлое: «Боже, как все возвращается». Они общались детскими, девичьими голосами — в этом отношении обе так и не состарились. Не утратила Диана и красоту, неотъемлемую часть себя.

Переиздание «Жизни в контрастах» (2000) сделало ее модной публичной фигурой. Диана всегда возбуждала острый интерес, но, как и в случае с Мосли, желание осудить и унизить ее сменилось чем-то более честным — попыткой проникнуть в ее тайну. Сделать это было невозможно, но Диана заслуживала таких усилий.

В июле 2003-го у нее случился небольшой инсульт, от госпитализации она отказалась. Она умерла 11 августа, была кремирована на кладбище Пер-Лашез. Верующей она не была, ее богом стал Мосли. Прах Дианы упокоился рядом с Юнити возле церкви в Свинбруке.

Никто из тех, кто ее знал, не сумеет ее забыть.

В 1963 году опубликовала «Американский способ смерти» о вопиющей коммерциализации похоронной отрасли. Книга стала бестселлером номер один, принесла за год примерно 115 000 долларов и положила начало литературной карьере, одно время не менее звездной, чем у Нэнси. Джессика нашла ремесло себе по руке — журналистику. Она была бесстрашна, обожала споры и публичность, чтение собственных рецензий и вырезок, обладала развитым общественным темпераментом. Впоследствии она написала «Американский способ рожать», а затем «Доброе и обычное наказание» (об американской тюремной системе). Сборник ее статьей был опубликован под названием «Разгребая грязь» — никто более из сестер Митфорд не думал о себе в таком ключе.

Публичной фигурой Джессика сделалась с немалым удовольствием. «Судя по шумихе, — писала „Таймс“ в статье 1965 года, посвященной „Американскому способу умирать“, — влияние мисс Митфорд на заокеанскую аудиторию немногим уступает успеху „Битлз“ и может оказаться существенно более продолжительным». В 1960-е и 1970-е она чаще прежнего приезжала в Европу. Позволила Нэнси таскать себя по модельным домам, где оставила немалую часть роялти. В Лондоне Джессика познакомилась с писательницей Майей Энджелоу, которая стала близким другом (фактически «сестрой», совсем не митфордианской по духу). Джессика ездила в разные города на презентации, появлялась на телевидении, читала блистательные лекции. Выкладывалась изо всех сил, работала, пожалуй, больше, чем Нэнси. Но про нее нельзя сказать, как говорили про Нэнси, что такая жизнь — «за неимением лучшего» (хотя трагедии ей выпали даже пострашнее). Она умела доводить сестер, но не переживала удары судьбы так глубоко, как Нэнси.