Валентин Костылев - Питирим (Человек и боги - 1)

Путешественника поразила своими размерами Дмитриевская башня, под стенами которой с напольной стороны тогда еще пролегал глубокий крепостной ров с переброшенным через него арочным каменным мостом прямо к пятиугольной отводной башне-стрелице, стоявшей в районе начала современной улицы Фигнер.

К башне сбегались многие улицы города: Старая Никольская, Покровская, Алексеевская, Большая Печерская, Стрелецкая, за пределами городского Большого острога продолжавшиеся дорогами на Казань, Арзамас и Москву. В районе площади располагалось несколько каменных и деревянных храмов, просторная таможенная каменная же палата, а возле нее - небольшой торг (место современного Мытного рынка).

Как и во всех средневековых русских городах, нередкие пожары были страшным бедствием, особенно для малоимущих посадских. Многократно горел в начале XVIII столетня и Нижний Новгород, в том числе и 25 июля 1715 года, когда "в первом часу в зачатском девичье Монастыре загорелось и от того выгорело большая половина всего Града вверх по Оке версты на три...".

Во время этого пожара выгорел и кремлевский духовный приказ, возведенный еще в 1670-х годах первым нижегородским митрополитом Филаретом. В обход именного указа Петра I от 1714 года, которым были запрещены по всем городам России каменные работы, а каменщики, кирпичники, кузнецы, плотники, резчики по дереву и камню из Нижнего Новгорода переведены в новостроящуюся столицу Санкт-Петербург, митрополичий дворец к 1718 году был кардинально перестроен.

На каменном первом этаже главных покоев был срублен деревянный жилой этаж с высокой шатровой кровлей "с подзоринами", а его стены расписаны снаружи "розными красками". Официальную приемную - крестовую палату, к которой по обычаю примыкала пятиглавая церковь, перекрыли новым сводом и к ней пристроили кирпичную столовую с тремя ценинными печами и стройную шатровую колокольню. В этих строениях и развертывались многие события, описанные в романе "Питирим".

В. И. Костылев неоднократно переносит действие романа и в окрестности Благовещенского монастыря, в район Канавинского перевоза. Можно, пожалуй, не согласиться с автором, описавшим эти места чуть ли не пустынными, где в пещерах обрывистого берега якобы могли укрываться беглые.

В начале XVIII века окрестности Благовещенского монастыря оставались едва ли не самыми густо заселенными в городе. Возле самого монастыря, представлявшего собой развитый архитектурный ансамбль с шестью храмами и множеством жилых и хозяйственного назначения каменных зданий, располагались его слободы с более чем шестьюстами дворами, занимавшими не только взгорья, но и весь берег. Район же постоянно действующего Канавинского перевоза, сдававшегося погодно на оброк откупщикам и считавшегося одним из доходных предприятий, действовал практически круглосуточно, так как им Нижний Новгород был связан не только с заречными Гривкой и Канавинской слободой, но и многодворной усадьбой Строгановых, с крупными торгово-промышленными посадами Балахны и Городца. Через Канавинский же перевоз пролегали главные ямские тракты из Нижнего Новгорода мимо Пуреха на Ярославль, а через Василеву слободу и Юрьевец-Поволжский - на Кострому.

В романе неоднократно упоминается знаменитая Макарьевская ярмарка, с 1700 - 1703 годов перешедшая в прямое ведение государства. Для охраны покоя торгующих сюда ежегодно присылались воинские команды, которые ни в коем случае не могли допустить вооруженных людей, тем более целые группы их, на территорию торга. Каждый праздношатающийся без "письменного вида" мог быть схвачен и отправлен в оковах на галеры петровского флота, на уральские рудники Демидовых.

Подчеркнем особо, что в середине XVII века раскол как социально-религиозное течение отражал прежде всего протест трудового народа против усиливающегося с каждым годом гнета, против окончательно оформившегося в России крепостничества и носил ярковыраженный антифеодальный характер. Ф. Энгельсом отмечено, что революционная "оппозиция феодализму проходит через все средневековье. Она выступает, соответственно условиям времени, то в виде мистики, то в виде открытой ереси, то в виде вооруженного восстания". Во времена же Петра I расколоучители проповедовали полный отказ от всего нового, в том числе прогрессивного, обращаясь только в призрачное прошлое. Таким образом, в борьбе с расколом, в котором Петр I видел злейшего врага своим многочисленным реформам и начинаниям, охватившим все стороны государственного устройства и жизни русского общества, он был непримирим. Собственно, Петр I лишь продолжил, хотя и более ожесточенно, политику своего отца Алексея Михайловича, старшего брата Федора Алексеевича и сестры - царевны Софьи. В 1716 - 1723 годах действовали еще преимущественно законы XVII века и прежде всего - 1685 года "О учинении наказания и казни еретикам и раскольникам".