Джордж Капоши - КГБ в ООН

Миссис Бланчард ничего не сказала прессе, радио и телевидению, которые пытались поговорить с ней. Но один из членов суда присяжных, давая интервью нью-йоркскому репортеру Френку Борски, так прокомментировал ситуацию:

– Миссис Бланчард сказала нам, что не верит ни одному человеку из ФБР. Она сообщила, что предпочитает верить словам Драммонда, и больше ни о чем думать не хочет. Убедить ее было невозможно. Она отмалчивалась и не приводила никаких доказательств. Это была самая неприятная часть обсуждения, она вызывала раздражение. Мы изо всех сил старались объяснить ей суть дела… но казалось, она ничего не воспринимает. То ли она не слышала, то ли не хотела слышать. С самого начала одиннадцать членов суда не сомневались в виновности Драммонда. Только через несколько часов миссис Бланчард переменила свое мнение по первому пункту.

Сложилась та же ситуация, что в ходе обсуждения у первого состава присяжных. Гарри Шмидт, его староста, высказал свое мнение о вердикте второго жюри.

– Драммонда следовало признать виновным еще на первом процессе. Он был и остается виновным. На этот счет ни у кого из одиннадцати членов первого состава суда присяжных не было сомнений. Мы были убеждены, что русские так долго не тратили бы на него столь большие суммы…

15 августа 1963 года Драммонд предстал перед составом суда и судьей Мэрфи. Ответчик в аккуратном синем костюме и в белой рубашке с синим галстуком застыл рядом со скамьей подсудимых. Его жена сидела в первом ряду, нервно ломая пальцы, когда судья начал зачитывать приговор.

С суровым торжественным лицом, не отрывая взгляда от Драммонда, судья Мэрфи медленно произносил слова, обвинявшие ответчика в совершенных им преступлениях:

– Вы совершили страшное преступление. Оно столь ужасно, что конгресс облек своею властью суд назначить за него смертный приговор…

Моргнув, Драммонд опустил голову. Похоже, он был готов к самому худшему. Люсиль сжала кулаки.

– Свидетельства против вас более чем убедительны, – продолжал Мэрфи в тишине переполненного зала. – Будучи военнослужащим флота Соединенных Штатов, вы продали безопасность своей страны за двадцать две тысячи долларов. Из-за сочувствия к вашей ни в чем не повинной жене и из уважения к вашей семье вы не приговариваетесь к смертной казни. Вы приговариваетесь к пожизненному заключению.

С того дня, когда Драммонд встретил в Лондоне русского, прошло семь лет. Подошел к концу процесс по обвинению его в государственной измене. Справедливость восторжествовала. Слушая приговор, Драммонд содрогался всем телом и еле заметно кивал. Даже то, что он избежал встречи с электрическим стулом, не давало оснований для радости. Весь остаток жизни ему предстояло провести в невыносимо тяжелых условиях заключения, среди отбросов общества, рядом с убийцами, насильниками и другими преступниками. Похоже, Драммонд понимал, что его преступление – одно из самых тяжких. Среди тысяч обреченных существовать за мрачными тюремными стенами он был единственным, кто совершил преступление, которое даже бесстрастный судья назвал страшным и ужасным.

Когда Люсиль выслушала приговор, у нее перехватило дыхание. Она закрыла лицо руками, от рыданий у нее тряслись плечи. Все было кончено.

Позже правительство объявило, что все же собирается провести судебное слушание по пункту обвинения в шпионаже, который дважды был заблокирован присяжными. Кроме того, Драммонду придется выслушать обвинение со стороны военно-морского флота в краже правительственной собственности – документов.

За предательство своей страны Нельсон Корнелиус Драммонд по прозвищу Бульдог расплачивается пожизненным сроком и бесконечными ночными кошмарами.

Порой ловля шпионов превращается для ФБР в нудное и утомительное занятие.

В начале мая 1963 года поступили сведения, что Петр Егорович Масленников, первый секретарь советской миссии при ООН, собирает вещи, готовясь к отъезду. Сорокатрехлетний мужчина, светловолосый, с тихим голосом, с грубоватыми чертами лица, он обладал подчеркнуто военной выправкой. Уже больше года он находился под наблюдением ФБР.

Далеко не все представители СССР, прибывающие для работы в ООН, попадали под подозрение. Это было именно так, хотя Советы и утверждали, что ФБР следит за каждым советским представителем или работником ООН, а также за персоналом посольства в Вашингтоне. Для столь масштабной слежки конгресс должен был бы значительно увеличить финансирование ФБР.