Вадим Кожинов - Пророк в своем Отечестве (Ф И Тютчев и история России)

Пушкин не раз писал о "прекрасном стихе" Хомякова и о неоспоримости "истинного таланта" его и Шевырева, критические работы которого Пушкин также высоко ценил. Пушкин очень высоко - в данном случае, пожалуй, даже и чрезмерно высоко - оценил народную драму Погодина "Марфа посадница" (1830) в специальной статье о ней и целом ряде писем. Не склонный к излишнему самомнению Погодин даже записал 14 мая 1830 года в своем дневнике по поводу отзывов Пушкина : "Да не слишком ли он воображает сам здесь..." - то есть как бы творит на основе погодинской драмы свою собственную... Исключительно лестно писал не один раз Пушкин о критических и философских трудах Ивана Киреевского. С "надеждой и радостию", по его выражению, встретил он даже стихи второстепенного поэта-любомудра Андрея Муравьева.

Обо всем этом необходимо было сказать потому, что все это находится в жестоком противоречии с несостоятельной и даже попросту нелепой (и все-таки очень широко распространенной) легендой, согласно которой Пушкин отчужденно или, более того, чуть ли не враждебно относился к Тютчеву. Ведь в самом деле нелепость: Пушкин столь высоко ценит всех значительных представителей поколения любомудров, но оказывается неспособным оценить гениального поэта этого поколения...

Легенда о "вражде" Пушкина и Тютчева возникла в двадцатых годах нашего века, и подспудная причина ее появления состоит в том, что в 1910-х начале 1920-х годов литература развивалась в обстановке шумной и острой борьбы различных школ и школок (символизма, акмеизма, футуризма, имажинизма и т. п.); при этом "борьба" шла обычно во имя какого-либо формального, чисто литературного принципа. И тогдашние критики формального толка, так сказать, воспитавшись на этой борьбе, перенесли, спроецировали ее на отношения Пушкина к Тютчеву как поэту "новой" школы. К великому сожалению, этот безосновательный перенос был широко разрекламирован и замутнил сознание очень многих людей.

Легенда эта была построена буквально на пустом месте, так как никаких отрицательных отзывов Пушкина о Тютчеве не существует, их попросту нет.

"Главный конструктор" легенды, Ю.Тынянов, "опирался", в частности, на тот факт, что Пушкин в конце 1820-х - начале 1830-х годов в самом деле весьма критически и даже насмешливо относился к литературной работе былого наставника юного Тютчева - Семена Раича; в статье Тынянова "Пушкин и Тютчев", которая и легла в основу легенды, около трети объема занимает обсуждение вопроса о Раиче.

Мы видели, что Семен Раич сыграл самую благотворную роль в формировании Тютчева, постоянно находясь при нем от девяти- до пятнадцатилетнего его возраста. Но хороший и, более того, идеальный наставник вовсе не обязательно должен быть выдающимся поэтом (скорее уж это может и помешать). С другой стороны, совершенно ясно, что ко времени своей творческой зрелости, к двадцати пяти годам, после шестилетнего пребывания в Германии, Тютчев настолько далеко ушел от Раича, что их уже никак нельзя было рассматривать в одном ряду.

Словом, отношение Пушкина к Раичу ровно ничего не может сказать об его отношении к Тютчеву; с таким же успехом можно было бы судить об отношении Тютчева к Пушкину, скажем, на основе тютчевской оценки какого-либо лицейского наставника последнего...

Семен Раич, о чем подробно говорилось, в 1818- 1823 годах сыграл немалую роль в самом собирании сил любомудров. Но к концу 1820-х годов он уже далеко отстал от них и почти не участвовал в их изданиях. Иван Киреевский в том самом "Обозрении русской словесности 1829 года" отнес Раича вовсе не к "немецкой школе" поэтов (то есть любомудров), но к иной, "итальянской".

Сам Раич горестно сознавал свой разрыв с любомудрами. В 1830 году он писал, что у него теперь нет прежних друзей:

Одних постигла смерть, другие на пути

Земном расстретились со мной и торопливо

Умчалися вперед...

Тынянов, пытаясь из критически-иронического отношения Пушкина к Раичу вывести пушкинскую неприязнь к Тютчеву, ссылается и на тот факт, что Пушкин отрицательно отзывался об издававшемся Раичем в 1829-1830 годах журнале "Галатея". Но это уж целиком и полностью несостоятельный аргумент, ибо не кто иной, как Тютчев, писал в 1836 году, что часть его стихов была опубликована Раичем "в довольно пустом журнале, который он выпускал".

Словом, зрелый Тютчев был вполне солидарен с Пушкиным в оценке журнальной деятельности Раича, и один из главных аргументов Тынянова оказывается, таким образом, совершенно неуместным (следует оговорить, что Тютчев не переставал хорошо относиться к Раичу в собственно человеческом смысле; так, он был глубоко огорчен, увидев его после своего возвращения из Германии сильно постаревшим).