Вадим Кожинов - Пророк в своем Отечестве (Ф И Тютчев и история России)

И, главное, пожалуй состояло именно в том, что учились в равной мере оба - и десятилетний воспитанник, и двадцатилетний наставник. В 1815 году Раич поступил вольнослушателем в Московский университет и через год-полтора стал брать с собой Федора на лекции Мерзлякова и других профессоров. Окончив последовательно два отделения университета- этико-политическое и словесное (последнее он окончил на полгода позднее своего ученика Тютчева), - Раич занялся многогранной деятельностью: преподавал словесность в Университетском благородном пансионе (где одним из его учеников оказался Лермонтов), издавал литературный журнал "Галатея" и альманах "Северная лира", много переводил (главным образом древнеримских и итальянских поэтов), публиковал стихотворения и поэмы, наконец, состоял членом декабристского Союза Благоденствия.

Семен Раич не был выдающимся писателем (хотя его стихи, переводы, издания вошли в качестве неотъемлемой части в русскую литературу 1820-1830-х годов). Но столь же несомненно, что Раич сыграл выдающуюся роль как литературный деятель, как своего рода инициатор, родоначальник целого периода в развитии русской литературы и, шире, культуры. Те черты его характера и его отношения к искусству и культуре, которые оказали плодотворнейшее воздействие на юного Тютчева ярко проявились и в его взаимосвязях со множеством молодых писателей, ученых, мыслителей, начавших свой путь на рубеже 1810-1820-х годов.

Тютчев высоко ценил своего наставника-друга. Он посвятил ему два из своих немногих юношеских стихотворений. Первое из них, написанное в шестнадцать лет, приветствует завершение долгого и поистине творческого труда Раича, переводившего поэму Вергилия "Георгики". Стихотворение построено юным стихотворцем согласно общепринятым тогда условным канонам поэтического "послания", но сквозь них слышна непосредственность и сила чувств:

...Ты рассек с отважностью и славой

Моря обширные - своим рулем,

И днесь, о друг, - спокойно, величаво

Влетаешь в пристань с верным торжеством.

Скорей на брег - и дружеству на лоно

Склони, певец, склони главу свою

Да ветвию от древа Аполлона

Его питомца я увью...

Поводом для второго стихотворения, написанного Тютчевым через три года, послужила защита Раичем магистерской диссертации. Здесь Тютчев как бы делает смотр стремлениям и делам Раича, говоря в том числе и об его участии в деятельности Союза Благоденствия:

Как скоро Музы под крылом

Его созрели годы

Поэт, избытком чувств влеком,

Предстал во храм Свободы...

Стихи завершает многозначительная строфа:

Ум скор и сметлив, верен глаз,

Воображенье - быстро...

А спорил в жизни только раз

На диспуте магистра.

Раич, очевидно, очень дорожил этим посланием; через пять лет, когда Тютчев уже служил за границей, оно было опубликовано в журнале "Атеней", который издавал близкий Раичу профессор Московского университета М. Г. Павлов. Трудно сомневаться в том, что стихи передал в журнал сам Раич; кстати сказать, он был чужд какой-либо нескромности, и стихотворение появилось в журнале с заголовком "К NN", а не "К Раичу".

В последней строфе девятнадцатилетний Тютчев говорит о том, чем он, надо думать, особенно дорожил: "Ум скор и сметлив, верен глаз, воображенье быстро".

Иван Аксаков передавал воспоминания знавших юного Тютчева людей: "Все свойства и проявления его детской природы были окрашены какою-то особенно тонкою, изящною духовностью. Благодаря своим удивительным способностям, учился он необыкновенно успешно... Уже и тогда нельзя было не заметить, что учение не было для него трудом, а как бы удовлетворением естественной потребности знания".

В том, что Тютчев с самых ранних лет, как сообщает Иван Аксаков, "постоянно расширял кругозор своей мысли и свои познания, которым так дивились потом и русские, и иностранцы", не было и тени какого-либо искусственного напряжения: "Он только свободно подчинялся влечениям своей, в высшей степени интеллектуальной, природы. Он только утолял свой врожденный, всегда томивший его умственный голод".

Так, в частности, "Тютчев обладал способностью читать с поразительною быстротою, удерживая прочитанное в памяти до малейших подробностей, а потому и начитанность его была изумительна... Эту привычку к чтению Тютчев... сохранил до самой своей предсмертной болезни, читая ежедневно... все вновь выходящие сколько-нибудь замечательные книги русской и иностранной литератур, большею частью исторического и политического содержания".