Вадим Кожинов - Пророк в своем Отечестве (Ф И Тютчев и история России)

По мере развития событий поэт все отчетливее и резче говорил о том, что самые опасные враги - внутри страны. Он пишет 9 июля 1854 года, что все известное ему "о направлении умов в Министерстве(**, а может быть, даже и выше, - вся эта подлость, глупость, низость и нелепость, - все это возмущает душу более, чем способно выразить человеческое слово... Мы накануне какого-то ужасного позора...". 23 июля он многозначительно говорит о тех же деятелях Министерства иностранных дел: "Когда видишь, до какой степени эти люди лишены всякой мысли и соображения, а следственно, и всякой инициативы, то невозможно приписывать им хотя бы малейшую долю участия в чем бы то ни было и видеть в них нечто большее, нежели пассивные орудия, движимые невидимой рукой".

Движения этой "невидимой руки" достаточно ясно очерчены в уже упомянутом трактате Е.В.Тарле, который опирался на анализ дипломатической документации Нессельроде и его сподвижников.

Уместно начать с "Всеподданнейшего отчета государственного канцлера за 1852 г.", то есть последнего ежегодного отчета Нессельроде перед началом Крымской войны. "Этот отчет составлялся весной 1853 г., - пишет Е.В.Тарле, - когда... уже был совершен ряд гибельных ошибок, но когда все-таки еще было время приостановиться... Ложь и лесть, притворный беспредельный оптимизм, умышленное закрывание глаз на все неприятное и опасное, бессовестное одурачивание царя... - вот что характеризует этот последний "благополучный" отчет... Когда Николай Павлович читал эту французскую прозу своего канцлера, кончавшуюся выводом о мировом, державном первенстве русского царя, французский флот уже подошел к Саламинской бухте, Стрэтфорд-Рэдклиф уже овладел окончательно Абдул-Меджидом...****, а в Вене как дипломатическое, так и военное окружение Франца-Иосифа ежедневно твердило... что необходимо занять немедленно враждебную России позицию... Это глубоко лживое по существу и роковое... затушевывание истины пронизывает весь доклад Нессельроде".

И далее Е.В.Тарле так ставит вопрос о Нессельроде: "В самом ли деле он до такой уж степени ровно ничего не понимал в происходящих событиях, в наступающих крутых переменах? Себя ли самого убаюкивал лживый и льстивый раб своими умильными речами или сознательно обманывал властелина?.."

Стремясь говорить только о том, что известно ему абсолютно достоверно, по документам, Е.В.Тарле дает четкий ответ на эти вопросы только по ряду отдельных пунктов. Так, например, одним из поводов войны был "вопрос о святых местах", о том, кто должен занимать преобладающее место в Иерусалиме - православные (то есть, в частности, Россия) или католики (на что претендовала Франция). Тарле пишет в связи с этим о Нессельроде: "Мы знаем из позднейших свидетельств, что он понимал зловещий смысл искусственного раздувания со стороны Наполеона III этого выдуманного "вопроса" и догадывался об опасности системы ответных провокаций со стороны Николая". Понимал, но ничего не сделал для предотвращения катастрофы.

Тарле подробно рассматривает деятельность основных послов России, ясно выразившуюся в их донесениях в Петербург. Такие послы, пишет историк, как "барон Бруннов в Лондоне, Мейендорф в Вене, даже Будберг в Берлине... следовали указаниям своего шефа-канцлера... и писали иной раз вовсе не то, что видели их глаза и слышали их уши". А, в свою очередь, " Нессельроде собирал эти лживые сообщения и подносил Николаю".

В результате вплоть до самой катастрофы царь был уверен в следующем: во-первых, ни Англия, ни Франция не собираются-де реально "вступиться" за Турцию; во-вторых, эти державы, в силу своего якобы непримиримого антагонизма, не смогут объединиться для войны против России; в-третьих, Австрия и Пруссия при всех условиях останутся верными русскими союзниками. И все это было абсолютной, стопроцентной ложью...

8 апреля 1854 года Тютчев писал: "Ну вот, мы в схватке со всею Европой, соединившейся против нас общим союзом. Союз, впрочем, не верное выражение, настоящее слово: заговор... Нет ничего нового под солнцем, однако же едва ли не справедливо, что в истории не бывало примеров гнусности, замышленной и совершенной в таком объеме..." Вражеские эскадры вошли в Черное, Баренцево, Белое, Берингово моря и Финский залив и атаковали Одессу, Севастополь, Керчь, Колу, Соловки, Петропавловск-на-Камчатке, Свеаборг и Кронштадт...

Тютчев писал жене еще 10 марта 1854 года о том, что ожидает "прибытия в Кронштадт наших милых бывших союзников и друзей, англичан и французов, с их четырьмя тысячами артиллерийских орудий и всеми новейшими изобретениями современной филантропии, каковы удушливые бомбы и прочие заманчивые вещи...". А 19 июня того же года он уже пишет: "На петергофском молу, смотря в сторону заходящего солнца, я сказал себе, что там, за этой светящейся мглой, в 15 верстах от дворца русского императора, стоит самый могущественно снаряженный флот, когда-либо появлявшийся на морях, что это весь Запад пришел выказать свое отрицание России и преградить ей путь к будущему..."