Вадим Кожинов - Пророк в своем Отечестве (Ф И Тютчев и история России)

Стоит отметить, что неистовый дед Тютчева Николай Андреевич не только был исправным офицером, но и, выйдя в отставку в чине полковника, избирался предводителем брянского дворянства...

У Николая Андреевича была большая семья; нам известны четверо его сыновей и трое дочерей. Облик его старшей дочери Анастасии сохранил для нас портрет работы выдающегося живописца Рокотова. Младшая дочь Надежда на склоне лет была ближайшим другом Гоголя. А старший сын Иван, родившийся в 1768 году, стал отцом одного из величайших творцов мировой поэзии. Поразительный контраст в судьбах деда и внука побуждает задуматься о почти невероятных, таинственных путях развития русских людей на рубеже XVIII- XIX веков. Может быть, нам удастся в дальнейшем повествовании понять, что дедовское "неистовство" жило и во внуке, но чудесно преобразилось в творческую волю (не только в поэзии, но и в самой жизни)...

Отец поэта, Иван Николаевич, уже очень мало походил на деда (как, кстати, и отец Пушкина на своего отца). По желанию Николая Андреевича он поступил в новое, только что основанное Екатериной II в Петербурге военное учебное заведение - Греческий корпус. Это был совершенно особенный, можно сказать, политический корпус. Его питомцы призваны были способствовать осуществлению идеи возрождения греко-православного мира, - идеи, возникшей на почве победоносных войн с Турцией, но, разумеется, утопической. Речь шла об освобождении захваченного триста с лишним лет назад турками Константинополя и воссоздании (в единстве с Россией) православной греческой государственности; достаточно вспомнить, что одного из внуков Екатерины по ее настоянию назвали Константином; он был как бы призван воскресить древнюю столицу Византии.

Через много лет Федор Тютчев писал о Константинополе:

...То, что орел Екатерины

Уж прикрывал своим крылом...

"Константинопольскую утопию" Федор несомненно воспринял еще в отроческие годы от отца, воспитанника Греческого корпуса.

Иван Николаевич Тютчев, словно по контрасту со своим "неистовым" отцом, "отличался, - как свидетельствуют семейные предания, необыкновенным благодушием, мягкостью, редкою чистотою нравов и пользовался всеобщим уважением". Хотя все его ближайшие предки были военными, Иван Николаевич, дослужившись в гвардейском полку всего лишь до чина поручика (примерно соответствует нынешнему старшему лейтенанту), сразу после смерти Николая Андреевича перешел на гражданскую службу. Здесь его "карьера" была успешнее; он дослужился до чина надворного советника (соответствует подполковнику). В последние годы своей службы он стал смотрителем "Экспедиции Кремлевского строения", что, надо думать, подразумевало достаточно широкую образованность.

Сохранилось немало свидетельств глубокого уважения и любви поэта к отцу. Самое раннее из них - отроческое стихотворение, написанное десятилетним Федором ко дню рождения Ивана Николаевича:

...Вот что сердце мне сказало:

В объятьях счастливой семьи

Нежнейший муж, отец-благотворитель

Друг истинный добра и бедных покровитель,

Да в мире протекут драгие дни твои!

Мальчик явно сумел обрисовать здесь истинный характер своего отца мирного, доброго, "тихого" человека. Ровно через тридцать лет Тютчев в письме к жене восхищенно отзовется об отце- "лучше которого, право, нет человека на свете...".

Давно сложилось мнение, что решающее значение в становлении поэта имел не отец, а мать, которую Иван Аксаков описал как "женщину замечательного ума, сухощавого, нервного сложения, с наклонностью к ипохондрии, с фантазией, развитою до болезненности". Но едва ли следует недооценивать сложную внутреннюю закономерность человеческого развития, проступающую в фигуре отца поэта, - как своего рода звена между дедом и внуком. Неистовству деда, в жизни которого разрушенные формы старорусского бытия еще не возместил новый строй поведения и сознания, как бы противопоставилось уравновешенное, мирное существование отца (та же закономерность - в истории семей Пушкина и Аксакова), - чтобы внук мог плодотворно воплотить свой жизненный порыв, страсть и волю.

В сравнении с дедом, отец Тютчева ушел не только "вперед", к новым, связанным с "европеизацией" России формам быта, культуры и сознания, но и в известном смысле вернулся "назад", как бы восстановив - разумеется, лишь в той или иной мере - традиционный, патриархальный порядок в отношениях с супругой, домочадцами и крестьянами. Это явствует из многих свидетельств. М. П. Погодин, хорошо знавший семью поэта, записал в своем дневнике в 1820 году: "Смотря на Тютчевых, думал о семейственном счастии. Если бы все жили так просто, как они".