Мария Беллончи - Лукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы

Ходили слухи, что Лукреция хотела стать монахиней. Люди говорили, что она ушла в монастырь, не сообщив об этом отцу – «insalutato hospite», как сказал Донато Аретино. Но Александр VI заявил Асканио Сфорца, что сам отправил дочь в Сан Систо, «поскольку это духовное и весьма подходящее место», и ему бы хотелось, чтобы она оставалась там до тех пор, пока ее муж не примет решение. Если это так, то почему 12 июня он направил вооруженный отряд, чтобы забрать Лукрецию из монастыря? «Папа отправил за ней стражу, чтобы иметь рядом с собой», – сообщает нам Катанеи. Заслышав топот лошадей и бряцанье оружия, сердца сестры Серафино, сестры Паулины, сестры Черубины и сестры Сперанцы учащенно забились; со стражей разговаривала настоятельница, сестра Джиролама Пичи, толковая и мужественная женщина. Мы понятия не имеем, что она говорила и делала, чтобы отправить восвояси папскую команду; известно лишь, что Лукреция осталась в монастыре.

Молитвы помогли ей забыть конфликты и борьбу с пылкими мужчинами, среди которых она оказалась по воле рока. Вероятно, спокойствие, царящее в изгнании, вселяло в Лукрецию надежду, что она, возможно, будет забыта. Но пока она скрывалась за монастырскими стенами, тайны ее жизни являлись главной темой дипломатической корреспонденции и занимали умы придворных.

Фра Мариано путем изматывающего обе стороны спора подготовил Джованни Сфорца к решению о расторжении брака. Граф де Пезаро упорно настаивал на своем, не желая сдавать позиций, но ледяной тон монаха, в высшей степени владеющего искусством полемики, не только пугал, но и действовал на Джованни раздражающе, и он шаг за шагом сдавал позиции. В конце концов, он попросил неделю на размышления и отправился в Милан посоветоваться с герцогом Людовико.

Вероятно, тогда же Лукреция обратилась к папе с просьбой начать дело о разводе в соответствии с указом Григория IX, который гласил, что женщина, если брак не был консуммирован, может обращаться с просьбой о разводе по истечении трех лет. Лукреция написала свое обращение на латыни, и до нас дошли лишь несколько фраз, цитируемых пристрастными особами, но этих фраз достаточно. Лукреция написала, что «in eius familia per triennium et ultra translata absque alia sexus permixtione steterat nulla nuptiali commixtione, nullave copura carnali conjunxione subsecuta, et quod erat parata jurare et indicio obstetricum se subiicere» {5} 5 «Она была передана его [Джованни] семейству более трех лет назад и до сих пор не имела никаких сексуальных и брачных отношений и половых сношений и готова поклясться и подвергнуться освидетельствованию акушерок». .

Лукреция собственноручно подписала прошение. Хочется думать, что она поступила так для восстановления мира и спокойствия.

В Ватикане Асканио Сфорца осыпали обвинениями и упреками в адрес родственника. Причем не только папа, который поклялся, что скорее готов пострадать «самым страшным образом», чем вернуть Лукрецию Джованни, но и герцог Гандийский и кардинал Валенсии, которые «позволили себе в самых жестких словах подтвердить, что никогда не согласятся вернуть сестру тирану Пезаро». Асканио Сфорца выслушивал нападки с холодной бесстрастностью политика, считавшего, что терпеливость – лучшая стратегия. В любом случае и он сам, и Людовико Моро уже отказались от своего провинциального кузена, пожертвовав им ради хороших отношений с папой. Они сделали вид, что поддерживают его доводы, но лишь для того, чтобы внушить Борджиа, что не только у них есть воля.

В то время Александр VI занимал сильную позицию и со свойственной ему энергией гнался за славой для своего сына Хуана. Он объявил 7 июня в консистории, что намеревается передать во владение своему сыну и его потомкам город Беневенто и относящиеся к нему крепости. Все кардиналы, за исключением Пикколомини, согласились, поскольку понимали, что сопротивление бесполезно. Но испанский посол мыслил иначе. Жертва неукоснительного выполнения долга, он бросился к ногам папы, умоляя его не отчуждать церковное имущество. Александр VI помрачнел, однако достаточно благожелательно объяснил, что данное владение не слишком большое и однажды уже было продано в частное владение во времена Николая V. Поскольку посол продолжал настаивать, что такая передача послужит «плохим примером», папа, вспылив, крикнул: «Встаньте на ноги!» – и отложил обсуждение до тех пор, пока дерзкий испанец, посмевший защищать от него имущество церкви, не удалился.

Следовало ожидать, что безграничной любовью папы к Хуану воспользуются политические партии, которые попытаются использовать молодого герцога в своих целях.