Питер Бамм: Невидимый флаг. Фронтовые будни на Восточном фронте. 1941-1945

Мы впервые встретились с капитаном Штуббе в Болгарии. Наша часть получила приказ разместиться в одной из долин среди Родопских гор, вблизи южной границы этой страны. На лошадях мы добрались до вершины горы, затем спустились вниз, чтобы изучить долину с помощью биноклей, и неожиданно увидели сцену, словно заимствованную из книги. В тени громадного скального навеса, возвышавшегося над берегом реки, за только что сколоченным столом, под акацией, сидел толстый человек в штанах с подтяжками и пил нечто, напоминавшее кофе. Мы все сошлись во мнении, что перед нами любитель красивой жизни, и подъехали к нему на лошадях. Это и был капитан Штуббе. Он посмотрел на нас своими проницательными маленькими глазками, в которых читалось некоторое недоверие. Тем не менее, он предложил нам только что заваренного кофе, отвергнув при этом все наши ссылки на недостаток времени, заявив, что он вскипятит воду на ацетиленовой горелке в течение 30 секунд. Нам удалось отправиться в обратный путь только вечером, когда он пообещал нанести нам ответный визит, при этом мы здорово накачались водкой его собственного изготовления.

Штуббе с виду был человеком неприветливым, но на самом деле он всегда был готов прийти на помощь. Он был хитрым как лиса при поисках продовольственных запасов, испытывал чувство особой гордости за построенные им мосты, при этом равнодушно относился к почестям и наградам. Его главным богатством были 12 пятнадцатитонных тракторов, эти громадные машины тащили за собой понтоны для строительства мостов по просторам России, и им были не страшны ни грязь, ни снег. Мы всегда обращались к капитану Штуббе, когда испытывали трудности с транспортом, и он никогда не оставлял нас в беде. Однажды он даже прислал свои громадные машины за 100 километров, чтобы помочь эвакуировать раненых.

На берегах Днестра мы встретились вновь. В последний раз я его видел в знаменитом китайском ресторане, располагавшемся напротив королевского дворца в Бухаресте. Он угощал цыганский ансамбль шампанским. Капитан Штуббе, подобно большинству саксонцев, был очень музыкальным.

Один из понтонов был спущен на воду, и громадная лебедка тащила его к берегу. Как и предсказывал майор из штаба, русские начали обстреливать деревню: два разрыва, пауза, два разрыва, пауза… Ударная волна от разрывов снарядов сильно била по ушам. Мы установили их калибр, найдя один из неразорвавшихся снарядов на кладбище. Деревня располагалась на склоне холма, поэтому под огнем оказалось только несколько домов, располагавшихся на самой его вершине. Мы находились вне зоны обстрела. Но оставлять раненых в районе, который все еще находился под огнем врага, мы не имели права.

Трактор, который доставлял раненых на вершину прибрежной кручи и сбивал комками мягкую украинскую землю на пути от расположенного в низине русла реки, был предоставлен нам капитаном Штуббе. «Бедняжки», – причитал он; даже расход 125 литров бензина в час, которые он выделял из своего последнего резерва, не казался ему слишком большой потерей, если шел на пользу этим «бедняжкам».

Пока я делал операцию, русские вели из дальнобойных орудий беспокоящий обстрел. Впервые я попытался сделать вид, что просто не замечаю его. Вся бригада хирургов, которой ранее никогда не приходилось бывать на передовой, последовала моему примеру.

Поведение небольшого коллектива во многом зависит от поведения руководителя. Но при разрыве артиллерийского снаряда, от которого, как при землетрясении, содрогается земля, даже если это происходит в нескольких сотнях метров от вас, может начаться паника. Это инстинктивная реакция, редко кто с ней может совладать. В такой ситуации хирург может скальпелем нанести повреждение пациенту.

Примерно в течение 20 секунд был слышен звук летящего в нашу сторону снаряда, и я отложил скальпель в сторону еще до того, как раздался взрыв. Еще через мгновение мы услышали, как совсем недалеко пролетел громадный осколок. Окна в школе были большими и низкими, почти доходившими до земли.

Затем появляется мысль, что надо остановить операцию, кто-то предлагает укрыться за крепкими каменными стенами. Но поскольку я остался на месте, все остальные также, естественно, последовали моему примеру. Со стороны можно было наблюдать довольно забавную картину. Сержант Германн, мой главный ассистент, и я сидели под стенами с поднятыми вверх руками, чтобы не запачкать наши простерилизованные резиновые перчатки. В течение некоторого времени у несчастного раненого не было никакой защиты от осколков снарядов.