Андрей Ганин - Атаман А. И. Дутов

По свидетельству большевика Д.П. Саликова, письмо было адресовано «на имя Исецко, командира Ставропольского полка», по его же сведениям, оно начиналось обращением «Милостивый Государь, Иван Матвеевич!» 524. Саликов явно исказил фамилию адресата – в Оренбургском казачьем войске не было офицеров со столь странной фамилией, зато существовал 4-й Исетско-Ставропольский полк, от названия которого и была произведена фамилия казачьего офицера. В декабре 1917 г. полком командовал уже известный читателю полковник И.М. Зайцев, полк находился в Туркестане на подавлении туркменского восстания. Письмо Дутова было перехвачено ташкентскими большевиками, не дошло до адресата и тогда же было опубликовано в целях дискредитации Дутова. Поскольку в письме нет каких-либо конкретных указаний на Туркестан, скорее всего, этот же документ был направлен Дутовым и остальным командирам оренбургских казачьих частей, но большевики смогли перехватить лишь письмо Зайцеву. Таким образом, вопреки утверждению оренбургского историка Д.А. Сафонова 525, есть все основания считать это директивное письмо еще и циркулярным. Другие экземпляры документа были, по всей видимости, уничтожены адресатами, поскольку возить при себе подобную бумагу в начале 1918 г., даже для командира части, было практически равносильно смертному приговору. Кстати, не получивший письма Дутова 4-й полк стал едва ли не единственной оренбургской казачьей частью, вступившей уже в начале 1918 г. в борьбу с большевиками (еще одной такой частью являлся 1-й Оренбургский казачий артиллерийский дивизион 526).

Зачем Дутову необходимо было сосредотачивать в войске вооруженных казаков? Разумеется, для борьбы с большевиками. Оренбургскому атаману необходимы были люди и оружие, однако, как вскоре выяснилось, на оружие он еще мог рассчитывать, но основная масса казаков, возвращавшихся с фронта, воевать уже не хотела. Поэтому на первом этапе борьбы оренбургский атаман, как и другие вожди антибольшевистского сопротивления, не сумел поднять на борьбу и повести за собой сколько-нибудь значительное число сторонников. Те добровольческие отряды, которые организовывались Дутовым в конце 1917 г. на Южном Урале, состояли в основном из офицеров и учащейся молодежи. На территории 1-го (Оренбургского) военного округа формировались станичные дружины. Благодаря настояниям Дутова, при содействии купечества и горожан удалось собрать денежные средства для организации борьбы. Возможно, если бы Дутов сумел продержаться в Оренбурге до весны 1918 г., расстановка сил изменилась бы в его пользу – в войско вернулись бы полки с фронта, после необходимого отдыха они вполне могли выступить против большевиков, тем более что часть фронтовиков, как это ни парадоксально, была готова к вооруженной борьбе с ними, если бы в войске возвращающимся с фронта было к кому присоединиться.

В ноябре – декабре 1917 г. противники Дутова не имели четкого представления о его слабости, к тому же они были дезинформированы сведениями, поступавшими из Оренбурга, в частности информацией о наличии у Дутова до 7000 казаков. На самом деле против красных Дутов мог выставить не более двух тысяч человек, включая стариков и молодежь, этих сил явно не хватало для борьбы с окружавшими Оренбург большевиками, в связи с провалом казачьей мобилизации можно было рассчитывать лишь на добровольцев и учащихся военных училищ. Как позднее отмечал сам оренбургский атаман, «в то время у меня было 2 конных полка, 2 батареи, юнкера и школа прапорщиков» 527. Сам он оценивал свои тогдашние силы в 3000 человек. По наиболее умеренным подсчетам советской стороны, Дутов к концу 1917 г. мог выставить около 2500 штыков и сабель 528. Небезынтересно, что в советской историографии фигурировала и цифра в «15 000 хорошо вооруженных и обученных бойцов», имевшихся у Дутова 529. Преувеличение составило примерно десять раз. Большинство боеспособных казаков еще не вернулось с фронта Первой мировой войны, а возвращавшиеся, как уже говорилось, не хотели снова браться за оружие, т. к. новая власть еще не успела проявить себя и воевать по их представлениям вроде бы было не за что.

Большевики очень боялись гипотетического соединения Дутова и Каледина, на что в ноябре – декабре 1917 г. ни у Каледина, ни у Дутова просто не было сил. К тому же за дальностью расстояний какое-либо взаимодействие было практически невозможно. Тем не менее попытки координации действий предпринимались. Так, в ноябре 1917 г. в газетах сообщалось о телеграмме Каледина Дутову с предложением выступить на соединение с ним 530. Каледин 5 декабря отправил в Оренбург мощный радиотелеграфный аппарат «такой силы, чтобы установить связь Оренбурга с Доном» 531. 6 декабря донской атаман просил сестру милосердия М.А. Нестерович передать Дутову, что надеется на союз с Украиной для общего удара по большевикам. По данным современного московского исследователя А.С. Кручинина, Каледин рассылал оперативные документы также и во 2-ю Оренбургскую казачью дивизию, застрявшую в эшелонах возле станции Филоново – недалеко от границы Донской области 532. Известна недатированная телеграмма Дутову товарища донского атамана М.П. Богаевского, ошибочно названного при публикации этого документа генералом: «Немедленно командируйте в Новочеркасск своих депутатов на совещание представителей войсковых правительств по важным вопросам текущего момента» 533.