Андрей Ганин - Атаман А. И. Дутов

В этот период Дутову из Ставки пришла телеграмма: «Верховный Главнокомандующий просит Вас прибыть в Ставку 3 августа – [№] 12471» 330. Однако 3 августа сам Корнилов прибыл в Петроград для доклада Временному правительству о состоянии армии и положении на фронте. Дутов был среди встречавших Корнилова на вокзале 331. Как взаимосвязаны между собой эти два факта, сказать сложно. Из показаний Корнилова достоверно известно, что Дутов незадолго до московского Государственного совещания ездил в Ставку по делам Совета и встречался с ним 332. Биограф Корнилова М.К. Басханов, не ссылаясь на источник, также отмечает, что Дутов приезжал в Ставку в августе 1917 г. 333

6 августа Совет выступил с резолюцией в защиту Корнилова, в которой говорилось: «Совет Союза Казачьих Войск в экстренном заседании 6 августа, обсудив высказанные в некоторых органах печати взгляды на деятельность Верховного Главнокомандующего Генерала КОРНИЛОВА, усмотрел в этом планомерное проведение мысли о возможной смене Верховного Главнокомандующего. Причинами отставки служат, по мнению этих органов, чрезмерная требовательность и настойчивость Генерала КОРНИЛОВА в своих действиях, нежелание его считаться с выборными войсковыми организациями и непризнание им авторитета С[олдатских] и Р[абочих] Депутатов] в области реорганизации армии. СОВЕТ СОЮЗА КАЗАЧЬИХ ВОЙСК П О С Т А Н О В И Л (разрядка документа. – А. Г. ): Довести до сведения Временного Правительства, Военного Министра и распубликовать в газетах во всеобщее сведение, что 1) Совет Союза Казачьих Войск совершенно не согласен со взглядами, проводимыми в последних №№ Известий С[овета] С[олдатских] и Р[абочих] Депутатов]. 2) Генерал КОРНИЛОВ не может быть смещен, как истинный народный вождь и, по мнению большинства населения, единственный Генерал, могущий возродить боевую мощь армии и вывести страну из крайне тяжелого положения. 3) Совет Союза Казачьих Войск, как представитель всего Российского Казачества, заявляет, что смена Генерала КОРНИЛОВА неизбежно внушит казачеству пагубную мысль о бесполезности дальнейших казачьих жертв, ввиду явного нежелания власти спасти Родину, честь армии и свободу народу действительными мерами. 4) Совет Союза Казачьих войск считает нравственным долгом заявить Временному Правительству и народу, что он снимает с себя возложенную на него ответственность за поведение казачьих войск на фронте и в тылу при смене Генерала КОРНИЛОВА. 5) Совет Союза Казачьих Войск заявляет, ГРОМКО и ТВЕРДО, о полном и всемерном подчинении своему вождю-Герою Генералу Лавру Георгиевичу КОРНИЛОВУ 334. Председатель Совета Войсковой Старшина ДУТОВ» 335.

Это заявление казачьих представителей было уже своеобразным ультиматумом Керенскому. Резолюция была передана Савинкову и быстро появилась в печати. По воспоминаниям А.Н. Грекова, 7 августа 336(по датировке машинописной копии заявления Союза георгиевских кавалеров – 9 августа 337, по данным П.Н. Милюкова – 8 августа 338) резолюция получила полную поддержку Союза офицеров и Союза георгиевских кавалеров. В любом случае резолюция Совета Союза казачьих войск была первой. В постановлении Союза георгиевских кавалеров говорилось: «Конференция Союза Георгиевских Кавалеров единогласно постановила всецело присоединиться к резолюции Совета [Союза] Казачьих войск и твердо заявить временному Правительству (стиль документа. – А. Г. ), что если оно допустит восторжествовать клевете и Генерал КОРНИЛОВ будет смещен, то Союз Георгиевских Кавалеров немедленно отдаст боевой клич всем Кавалерам в выступлении совместно с Казачеством. Подлинная за надлежащими подписями» 339.

В эти дни Дутов написал разоблачительную статью о заигрывании Керенского с большевизированными Советами, однако вечером 9 августа в редакцию «Вольности» проникли несколько человек в штатском (по свидетельству очевидца, это были латыши 340) и, угрожая главному редактору, разбросали набор. Редактором являлся известный журналист А.В. Амфитеатров, который после этого случая стал бояться пропускать в печать статьи оппозиционного характера. Вскоре он был уволен (по иным причинам – как первоклассный редактор он был слишком дорог для Совета 341), а редакция стала коллективной. В ее состав вошли только члены Совета: А.И. Дутов, Г.Д. Ткачев, БД. Самсонов, П.П. Калмыков и В.С. Филатов (кооптирован в Совет).

К середине августа эпицентр политической жизни переместился в Москву. 8 августа здесь прошло собрание общественных деятелей, на котором присутствовала делегация Совета. На Государственном совещании, которое должно было открыться несколько позже, Совету было предоставлено десять мест, а поскольку многие его члены участвовали в работе совещания как представители своих войск, получилось, что в работе совещания принимали участие практически все, кто состоял в Совете. 11 августа делегация выехала из Петрограда, а 12-го утром уже была в Москве. Казачьи делегаты поселились вместе в круглом угловом зале Московского дворянского собрания. А.М. Каледин жил на частной квартире. Казачьи представители провели собственное совещание под председательством Каледина. Товарищами (помощниками) председателя казачьей фракции были Дутов и М.А. Караулов. На первом заседании было образовано две комиссии: по общим вопросам (председатель – Караулов) и по военным вопросам (председатель – Дутов). Как вспоминал впоследствии Ф.А. Щербина, участвовавший на совещании в составе кубанской делегации: «Я в первый раз видел Каледина… во многом я единомышленник с этим обаятельным генералом-казаком. Весь ход участия в съезде нас, казаков, укрепил меня как в этом частном, так и в общем убеждении в том, что могут же сходиться и объединяться между собою не только казаки из профессионально-интеллигентной среды, но и казаки из среды предержащей власти. В этом убеждала меня и совместная работа с другим представителем предержащих властей – с оренбургским казаком А.И. Дутовым… я имел полную возможность ознакомиться и оценить казачью идеологию, как в суждениях всех вообще представителей казачества на общих собраниях, так и ближе воззрения А.И. Дутова и отчасти А.М. Каледина, так как после почти бессонной ночи он успел познакомиться с нашею с Дутовым сводкою и внести свою долю поправок в нее. Об этом, да и вообще о взаимоотношениях казаков в той обстановке остались у меня светлые воспоминания. Наши заседания и принятие казачьей декларации прошли оживленно и дружно» 342.